Вверх тормашками в наоборот-3
Шрифт:
В этот раз к «нашему берегу» прибило двух путниц. Странные какие-то. Мохнатка на костылях и с одним глазом – не поверите – жалости не вызывала. Что-то в ней таилось зверино-развязное. Помесь хитринки с наглостью, умение манипулировать исподтишка. Причём делала это она очаровательно.
Вторая, Беза, остро напомнила Милу – забитую, запуганную, боящуюся каждого резкого движения и громкого голоса. Я вглядывалась в девушку пристально, но она сторонилась всех. Избегая прикосновений, прятала в тени глубокого капюшона лицо.
Она невольно тревожила.
Росса выдала им по сухарю и куску вяленого мяса. Юла с удовольствием впивалась крепкими зубами в еду, а Беза ела осторожно, словно боялась, что посмеются или отнимут пищу. И мне пока так и не удалось посмотреть, что прячет она за теменью капюшона.
– Она мне сейчас напоминает Ренна, – поделилась наблюдением с Гелланом. – Помнишь, при первой встрече, в таверне? Когда только темень морока вместо лица?
– Она не прячется за мороком, – покачал он головой. – Просто боится. Ей так проще пережить множество незнакомых глаз, что так или иначе пытаются её рассмотреть.
Вскоре нам стало не до разговоров: погода, как и предсказывала Леванна Джи, резко испортилась, поднялась метель, завыл ветер, что бил прямо в лицо и нещадно сёк кожу ледяной крошкой.
Ветер забирался под одежду, забивал дух. Хотелось развернуться и ехать к нему спиной, чтобы хоть немного отдышаться.
Мы свернули с основного пути, и ехать стало ещё сложнее.
– Придётся потерпеть! – прокричала Леванна. Голос её прозвучал глухо, она закашлялась, захлебнувшись воздухом.
Лошади тянули возы и фургоны из последних сил. Неваляшка с трудом переставляла ноги.
«Как хорошо, что Юла и Беза попались нам на пути, – подумала я. – Им, пешим, пришлось бы туго в такую погоду».
К счастью, вскоре показались тёмные домишки, заваленные снегом. Странное место. Я не сразу поняла, что не так, а потом до меня дошло: ни огонька, ни лая собак. Только вой метели да скрип чёрных деревьев, что стояли частоколом у нас на пути, окружая постройки почти ровным полукругом.
– Заброшенное селение, – пояснила Леванна, – не самое лучшее место, но выбирать не приходится.
Она повела нас к большому дому – приземистому и плосковатому, как обкатанный ветрами валун. Там мы и остановились. Я прям услышала дружный вздох облегчения, пронёсшийся среди моих попутчиков.
Распрягали лошадей и уводили их в холодную, но довольно хорошо сохранившуюся конюшню.
Я впервые увидела, как вспыхнули огни из ладоней Иранны. Она освещала путь, когда мы, уставшие и задыхающиеся, вваливались в двери незнакомого жилища.
Сразу стало понятно: здесь давно никто не живёт. Запустение, толстый слой пыли. Холод. Но выстуженный воздух тих и не подвижен. Какое блаженство
Мебель покрыта инеем, что серебрится в полутьме. Промёрзшие стены сверкают, и почему-то жутко от этого холодного блеска.
Иранна водит руками, давая разглядеть помещение. Даже под голубовато-белым инеем видно: в доме все вещи на месте. Словно люди недавно вышли и забыли вернуться. Большой стол. Добротный камин. Возле камина – дрова горкой. Стулья, шкафы, полочки – гармоничны, создают уют, но вместо удовольствия хочется поёжиться. Занавески на окнах стоят колом.
Что-то не так. Ускользает, хоть и смотрю во все глаза.
Иранна невозмутимо возится возле камина, забрасывает внутрь дрова и поджигает. Мы топчемся в большой комнате, как стадо бизонов. Никто не решается ни присесть, ни пройти глубже. Нет желания исследовать дом. Кажется, что низкий потолок давит на голову и становится трудно дышать, хотя воздуха здесь хоть отбавляй.
– Чёрное. Здесь всё чёрное, – доходит до меня, когда я в очередной раз обвожу помещение взглядом.
– И-и-и, – подаёт голос Юла и первой отходит от двери. Опираясь на костыли, подходит к широкому стулу, смахивает рукавом иней и садится. У неё – довольное лицо. С другой стороны, я её другой и не видела. Всё время улыбается, а единственный глаз светится ироничной весёлостью. – Что бы здесь ни произошло, это было давно. По-моему, нет причин пугаться.
– Чёрный мор, – отозвалась устало Леванна. – Уже безопасно. Наверное. Она кинула на меня взгляд, и я почувствовала, как напрягся Геллан. – Всё равно у нас не было другого выхода. Располагаемся. Ночь будет длинной.
И народ пришёл в движение. Захлопотала деловито Росса. Отдавала чёткие команды Алеста. Суетились Инда и Офа. Люди и нелюди разбрелись по дому, готовили комнаты для ночлега. У порога переминался с лапы на лапы Йалис, вздыхал и виновато смотрел на лужу, что постепенно натекала с его длинной шерсти.
– Всё равно убирать, – прервала его мучения Ферайя и, как фокусник, выудила откуда-то куски ткани, порвала их на большие лоскуты.
Раграсс, Вуг и Лерран наносили воды из колодца. Ренн и Росса завозились у камина, соображая, что приготовить на ужин. Я хотела было присоединиться к уборке, но Рина мягко остановила меня рукой:
– Не надо, Дара. Ты чужачка. Неизвестно, что здесь ещё не вымерзло за годы запустения. Мало ли.
Я напряглась. Не участвовали в вечернем субботнике Юла, что так и сидела, развалившись на стуле, Мила, присевшая на край кровати, и тихая Беза, что жалась в углу и не решалась путаться под ногами.
– Чёрный мор? – спросила, ожидая ответа.
Рина поправила волосы и спрятала взгляд под ресницами.
– Искусственно созданная чёрными магами болезнь. Давно нет ни создателей, ни их страшного детища. Сразу после войны. Тогда много всякого случалось. Чёрные выкашивали целые селения, повинуясь какой-то собственной прихоти. А может, у них была цель – сейчас не узнать.