Вы будете как боги (сборник)

Фромм Эрих Зелигманн

Таким образом, согласно библейской истории и греческой мифологии история человека началась с акта неповиновения.

Почему я считаю, что история человечества может окончиться актом повиновения? Здесь я, к сожалению, обращаюсь не к мифу, а к реальности. Если через два-три года атомная война уничтожит половину человечества и наступит период абсолютного варварства – или это произойдет через десять лет и погибнет все человечество – то это случится в результате акта повиновения. А именно повиновения людей, нажимающих кнопку, людям, отдающим приказ, и повиновения идеям, делающим подобное сумасшествие возможным.

Неповиновение – это диалектическое понятие, поскольку каждый

акт неповиновения одновременно является актом повиновения, и наоборот. Что я имею в виду? Каждый акт неповиновения, если это не простое стремление к бунту, есть повиновение некоему другому принципу. Я не поклоняюсь идолам, потому что я повинуюсь Богу. Я не повинуюсь цезарю, потому что я повинуюсь Богу или, если не использовать теологический язык, потому что я повинуюсь другим принципам и ценностям, своей совести. Я могу не повиноваться государству, потому что повинуюсь законам человечности. А если я чему-либо повинуюсь, то я всегда при этом не повинуюсь чему-то другому. Вопрос заключается не в повиновении или неповиновении как таковых, а в том, кому и чему мы повинуемся или не повинуемся.

Из всего вышесказанного следует, что революционный характер в том смысле, как я его понимаю, это не обязательно тип характера, который применим только в политике. Безусловно, революционные характеры присутствуют в политике, но они есть и в религии, в искусстве и в философии. Будда, пророки, Иисус, Джордано Бруно, Майстер Экхарт, Галилео, Маркс и Энгельс, Эйнштейн, Швейцер, Рассел – всё это революционные характеры. Фактически революционный характер встречается и в других сферах деятельности, – это человек, у которого «да» означает «да», а «нет» означает «нет». Он способен видеть реальное положение дел, как маленький мальчик из сказки Ганса Христиана Андерсена «Новое платье короля». Мальчик видел, что король голый, и так и сказал всем об этом.

XIX век – период, когда нагляднее видно неповиновение. Это было время выраженной авторитарности в семье и государстве; что предоставляло поле деятельности революционным характерам. XX век совсем иной. Это век современной индустриальной системы, которая создает человека организации; век огромной бюрократической системы, которая заставляет четко функционировать тех, кого она контролирует, но не с помощью силы, а манипулирования. Руководители этих бюрократических систем утверждают, что люди добровольно подчиняются приказам, и пытаются убедить нас, особенно с помощью материального поощрения, что нам нравится делать то, что мы должны делать. Человек организации не способен к неповиновению – он даже не понимает, что повинуется. Как он может помыслить о неповиновении, ведь он даже не осознает этого. Он один из «этих парней», один из многих. Он «нормальный». Он думает и делает то, что «разумно», – даже если это убивает его, его детей и внуков. Следовательно, человеку современной бюрократически-индустриальной эпохи труднее проявить неповиновение или развить в себе революционный характер, чем человеку XIX века.

Мы живем в эпоху, когда логика балансового отчета, логика производства вещей распространилась на жизнь людей. Людям присвоены номера, как вещам. Люди и вещи стали количественным выражением производственного процесса.

Повторю: очень трудно проявлять непослушание тому, кто даже не осознает, что повинуется. Иными словами, кто откажется повиноваться компьютеру? Как мы можем сказать «нет» философии, идеалом которой является жизнь по принципу компьютера – без воли, без чувств, без страстей?

Повиновение сегодня не осознается как повиновение, потому что оно рационализировано

и объявлено «здравым смыслом», обосновано объективной необходимостью. Если на Востоке и на Западе необходимо создавать оружие фантастической разрушительной силы, как можно не подчиниться? Кто способен сказать «нет», если все это представляется не как акт человеческой воли, а как объективная необходимость?

Существует еще один аспект нашей современной жизни. В индустриальных системах разных стран, которые становятся все более и более похожими, человек смертельно напуган властью огромной бюрократической машины, огромностью всего – государства, промышленной и профсоюзной бюрократии. Он не просто напуган, он чувствует себя очень маленьким. Есть ли сегодня Давид, который скажет «нет» Голиафу? Кто тот маленький человек, который сможет сказать в наши дни «нет» той власти, которая тысячекратно увеличилась в размерах и в силе по сравнению с властью, какая была пятьдесят или сто лет назад? Человек запуган и с радостью принимает власть. Он принимает порядки, которые ему навязывают во имя здравого смысла и благоразумия, чтобы не чувствовать своего подчиненного положения.

Подведем итоги: говоря о «революционном характере», я обращаюсь не к бихевиористской, а к динамической концепции. Человек не становится «революционером» в характерологическом смысле только оттого, что он произносит революционные речи или принимает участие в революции. Революционер – это человек, который освободился от родственных и национальных уз, от матери и отца, от лояльности по отношению к государству, классу, партии, расе или религии. Революционный характер – гуманен в том смысле, что он чувствует то же, что чувствует все человечество, и ничто человеческое ему не чуждо. Он любит и почитает жизнь. Он одновременно скептик и человек веры.

Он скептик, потому что подозревает, что все идеологии скрывают неприглядную реальность. Он человек веры, потому что верит в то, что потенциально существует, хотя еще не проявилось. Он может сказать «нет» и проявить неповиновение именно потому, что он может сказать «да» и повиноваться принципам, которые осознает как собственные. Он не пребывает в дремотном состоянии, его сознание полностью пробудилось и воспринимает личностные и социальные реалии окружающего мира. Он независим; он всем обязан самому себе, своим усилиям; он свободен и никому не прислуживает.

Может создаться впечатление, что я описываю душевное здоровье и благополучие, а не концепцию революционного характера. Действительно, данное описание относится к нормальному, жизнелюбивому, душевно здоровому человеку. Я убежден, что здоровый человек в нездоровом мире, всесторонне развившийся человек в ущербном мире, пробужденный человек в полусонном мире – это и есть революционный характер. Однажды пробудятся все, и больше не нужны будут пророки или революционные характеры – будут только всесторонне развитые личности.

Конечно, большинство людей никогда не являлись революционными характерами. Но мы сейчас живем не в пещерах именно по той причине, что в истории человечества всегда было достаточно революционных характеров, чтобы вытащить нас из пещер или подобных жилищ. Но есть и другие, претендующие на роль революционеров, тогда как на самом деле они – бунтари, авторитарные личности или политические оппортунисты. Я полагаю, что психология может сыграть важную роль в изучении характерологических различий этих типов политических идеологов. Но чтобы сделать это надлежащим образом, психологи должны обладать некоторыми чертами, которые я попытался описать в этой работе: они сами должны быть революционными характерами.