Вы его видели, но не заметили

Олейник Геннадий

Я улегся на скамейку и закрыл глаза. Только этого мне не хватало! Не мог же я кого-то ограбить. Или мог? Что я делал после того, как дошел до моста? Дошел ли я до него? Кажется, в тот момент Белицкий еще был со мной. А может, он тоже здесь? В другой камере или уже на допросе.

– Друг, не знаешь, тут есть еще кто-то? – Окликнул я соседа.

Он закачал головой.

– Кажись мы трое и все.

Я хотел задать еще один вопрос, но нас прервал подошедший дежурный. Худощавый парень в форме жестом подозвал меня к себе. В руках у него

был баллончик. Как только я приблизился, он распылил содержимое в мою сторону. Я закрыл глаза и боязливо взвизгнул, хоть боли и не почувствовал. Не последовала она и позже. Вместо этого я учуял аромат ванили, которая стала наполнять помещение. Боязливо подняв взгляд на дежурного, я стал рассматривать предмет у него в руках. То, что я принял за перцовый баллончик на деле оказался освежителем воздуха.

– Чтобы пах прилично. Твоя очередь.

Мы прошли по длинному коридору. Сквозь окно в одном из открытых кабинетов я заметил темнеющее небо. По моим подсчетам, прошло меньше суток, как я оказался в отделении.

– Шагай! – подгонял меня дежурный. Возле нужной двери он еще раз обдал меня из освежителя.

В помещении, куда меня привели, не было окон, а низкие потолки вызывали чувство клаустрофобии. В центре кабинета стояло два стола. За одним из них сидел низкорослый беловолосый мужчина в форме. По погонам я узнал его звание – старший лейтенант.

– Чем ты его? – обратился он к дежурному.

– Освежителем. Чтобы не пах.

– Как раз теперь он и пахнет. Сними с него это все.

Старлей демонстративно отвернулся. Схватив кипу бумаг, он замахал, пытаясь отогнать запах. Его помощник стянул с меня куртку и кофту и унес их куда-то. Мы остались вдвоем. Вынув из папки протоколы, мужчина с погонами на плечах принялся неспешно заполнять пустые поля, походу уточняя мои данные. После каждого вопроса он плотно сжимал губы и надувал щеки. Когда бумаги были исписаны, он представился и принялся расспрашивать меня.

– Есть постоянное место жительства?

Я закачал головой.

– Бездомничаете, значит? Нехорошо. Гражданство?

Я назвал.

– Паспорт?

Ответа не последовало. Какой уж там паспорт. Несколько лет назад я переходил дорогу, когда на меня наехал бугай на такой большой машине, что ее можно было спутать с танком. Хотя, возможно, танком та тачка и была. Пересекал дорогу я в положенном месте, но владелец машины начал сыпать обвинениями, что я выскочил из ниоткуда и помял ему боковое зеркало. Тогда-то я и видел свой паспорт последний раз. Менты принимать заявление от меня не стали, сославшись, что я мог его где-то потерять или пробухать. А чтобы восстановить документ, требовалось так много бумаг, что я махнул рукой на все это дело. До сих пор ли мой паспорт у того бугая, я не знал, да и меня мало волновала его судьба. Возможно, на мне уже висело несколько кредитов или его продали какому-нибудь гастарбайтеру. Но разве это имело значение?

Делится подробностями я не стал и ответил старлею, что паспорт безвозвратно утерян. Тогда он достал бланк, быстро заполнил его и передал мне на роспись. В заголовке значилось «Согласие на проверку данных».

– К какому сектору относишься?

– К Черташинскому.

По вопросу старлея я сразу понял, что он был в курсе дел. Ходила молва, что Магистр

был на короткой ноге с ментами. Кто-то поговаривал, что начальник нашего сектора и сам в прошлом носил погоны, пока не занялся бизнесом.

– Свои как зовут?

– Моне.

Старлей черканул мое имя в листе, после чего достал телефон и сфотографировал меня. Удивительное время: и телефон, и плеер, и фотокамера – все в кармане.

– Можешь объяснить, что делал на Уманской?

Я закачал головой. Уманская была в противоположной стороне от моста, куда я направлялся. Как я мог там оказаться, мне было сложно даже представить. Я постарался напрячь память, но все было как в тумане. Алкоголь вытеснил воспоминания, оставив место вызывающей волнение пустоте.

– Пока мы будем выяснять, кто ты, посидишь в камере. Скоро принесут чай. В туалет – по расписанию. Пойдешь сейчас или в следующий заход?

Меня поразила вежливость, с которой старлей общался со мной. За годы, проведенные под крышей из звезд, я повидал много представителей власти, и всех их объединяло одно – нездоровая тяга к унижению таких, как я. Один раз у меня на глазах сильно избили женщину, да так, что у нее остановилось сердце. А приведя ее в сознание, служивые отвезли ее к реке и выкинули. Еще один раз на меня и Белицкого повесили взлом с проникновением в магазин. Хотя на самом деле я нечаянно рухнул на дверь, выбив стекло из рамы. Тогда я отсидел шесть месяцев, Белицкий – четыре. А совсем недавно, до того, как я нашел укромное место за теплогенератором, меня и группу товарищей, с которыми мы ночевали в одном из заброшенных домов на отшибе города, полночи гоняли патрульные из одного конца здания в другой просто смеха ради. Если кто-то падал, ему помогали подняться дубинками и твердыми носками сапог.

– Когда пойдешь в сортир? – старлей повторил вопрос.

– Сейчас. Благодарствую.

Подходя к двери камеры я заметил, как по коридору в сторону кабинета, где я давал показания, прошел знакомый мне человек. То был Болт – один из помощников Слесаря. Занимался он тем, что патрулировал улицы, собирал дань и смотрел, чтобы никто не посягал на чужие точки. Болт и ему подобные знали наш сектор так хорошо, как никто другой. Им были известны все точки обитания бездомных, и каждого они знали в лицо. Удача, которая никогда не была моей спутницей, наконец-то мне улыбнулась.

– Болт! Эй, Болт! Это я, Моне. Передай Слесарю, что я здесь. Передай ему. Пусть вытащит меня. Слышишь! Это я, Моне!

Я не знал, разглядел ли меня Болт, но услышал уж точно: он обернулся и даже успел бросить взгляд в мю сторону прежде, чем я скрылся в камере.

– Кому ты кричал? Адвокату? – ко мне пододвинулся опрятно одетый мужчина.

– Вроде того.

– Он вытащит тебя?

– Буду надеяться.

Мужчина оглядел меня с ног до головы, а потом протянул руку.

– Игорь.

– Моне, – я крепко сжал его руку.

В его сдержанной улыбке неожиданно для себя я уловил неподдельную искренность. Он принялся расспрашивать про адвоката, а я рассказывать про сектора, про Магистра, про Слесаря и Болта и про многое другое.

– То есть городские районы поделены на сектора, которые мы обычно называем микрорайонами.

– Верно.

– И этот сектор – Черташинский, потому что находится вокруг Черташинского рынка?