Выбор Донбасса
Шрифт:
Вдвоём с бесноватым мужичком с перебинтованной ногой, хромающим, в безразмерных полосатых трусах и порванной морской тельняшке Доктор вытащил из разбитого в щепки кузова остальных ополченцев. Двое были без сознания, остальные исступленно стонали, безумно кричали и тихо причитали, хватаясь за покалеченные конечности и потирая головы. Тройка переломов и дюжина ушибов, полученных при падении машины в кювет, — вот и все последствия обстрела!
— Я грешным делом было подумал, что вы все в кузове померли, — как на конвейере, одного за другим, вторично
— А що нам буде? — тонким голоском вопрошал мужичок в тельняшке. — Коли враз не вмерли, іншого разу не бувати!
Игорь чужими молитвами и своими «растущими откуда надо» руками сумел завести двигатель и сдвинуть раненую машину с места. «Прихрамывая» поочерёдно на четыре спущенных из шести колес, издавая странные рокочущие и булькающие звуки, «Урал» медленно двигался по грунтовке. Из разбитой панели приборов торчали осколки, датчики не работали, двигатель готов был «дать клина», но в целом автомобиль со своей задачей справился, доставив ополченцев до блок–поста казаков.
— Ты посмотри, старик, топливная система не пострадала. Насосы, баки, топливопроводы низкого давления, фильтры — всё живое, — восклицал Игорь, покачивая головой. — Нас Бог явно чему-то научить хотел, и не хотел, чтоб мы сдохли!
От удара дивизиона «Градов» ВСУ пострадала и старинная церковь, и близлежащие частные дома с их хозяйственными постройками, и вся инфраструктура блок–поста вместе с парой приданных «старушек» БПМ–1 и трофейным грузовиком «ЗИЛ» с двумя плохо закрашенными жёлтыми полосами на капоте.
Лёгкие ранения и контузии свалили троих казаков. Помощник их атамана получил ожоги. Жертв и пострадавших среди мирного населения удалось избежать по одной простой причине: мирные давно покинули здесь свои дома и уехали или ушли в Россию.
«ЗИЛ» пылал ярким пламенем, казаки суетливо бегали вокруг, бросая свои устремления то к попыткам потушить грузовик, то к намерениям оказать первую помощь своим раненым собратьям. У одной БПМ осколками пробило дополнительные топливные баки, расположенные в задних люках. Солярка, пятью тонкими ручейками заструившись ровнёхонько в сторону пожара, грозила новым взрывом.
Игорь первым обратил внимание на эту проблему. Не раздумывая, он забрался на бронемашину, прошмыгнул в открытый люк. С третьей попытки смельчак сумел завести двигатель и отвести БМП метров на двести от блок–поста.
Доктор быстро нашёл помощника атамана. Сорванная с него одежда ещё дымилась на асфальте, а сам помощник со слипшимися на голове клоками опалённых волос в одних трусах лежал на раскрытом спальном мешке. Без сознания. Над ним колдовал местный престарелый санитар в очках с мутными оцарапанными стёклами. Рядом на коленях стоял молодой казачонок в кубанке и застиранной полувоенной одежде.
— То мой брат, мой брат умирает, — вытирая слёзы, причитал казачонок.
— Я — Доктор, — представился Док, с ходу приступая к делу. — Что у него?
— Ожог лица, шеи, груди, внешней
— Предупредить развитие болевого шока. Правильно. И не даст резко подняться температуре, — завершил за него Док. — Молодец, друг, всё правильно сделал!
— Что смог! Бинтов и марли нема. Пузыри уже надулись, видна тканевая жидкость, но угрозы жизни нет. Вторая степень.
— Ты, — указал Док молодому в кубанке, — бегом найди мне простынь, чистую футболку или рубашку, без разницы, главное условие — чистота. И полведра холодной воды. Минута пошла!
Пока Док более внимательно осматривал волдыри на теле помощника атамана, казачонок, стараясь не расплескать непослушную воду из раскачивающегося на бегу ведра, уже вернулся. Поставив сосуд у ног военврача, и трепетно вручив ему выцветшую серую футболку в руки, паренёк преданно заглянул ему в глаза.
— Вот, из-под крана набрал, не ледяная, конечно, но ничего. Футболка не новая, но сегодня утром сам с мылом стирал!
— Молодец! Держи её покрепче!
Доктор извлек из нагрудного кармана кителя небольшой нож с остро отточенным лезвием. Порезав футболку на три разных по ширине лоскута, он смочил эти тряпки в воде и уложил поверх ран пострадавшего.
— Вот твоя футболка и превратилась в стерильную марлевую повязку! Носилки неси, будем твоего братана в больничку увозить! Выживет!
— Добре, — оживился парнишка. — У нас аж две носилки е, щас принесу!
Казачонок убежал. Санитар снял очки, нервно подёргивая головой, зачем-то потёр линзы жирными трясущимися пальцами. Доктор схватился за ведро.
— Мне же моих раненых попоить успеть надо, жара такая печёт! А ты, друг, мне тару дай, с собой воду взять, — обратился он к санитару.
— Дам, конечно, дам, есть канистрочка пятилитровая для таких нужд. А ты мне, пожалуйста, помоги, — бойко затараторил санитар, задвигая очки на нос. — Там ещё у меня трое наших мужиков со слепыми осколочными лежат. Их с первого взрыва поранило... Они все на улице стояли, когда началось, вот и... пострадали. Мы их сразу за руки-ноги похватали и в землянку бегом, вон туда, — показал санитар.
— Мы видели их корректировщиков, — признался Док. — Они от вас ехали.
— Богу спасибо, спас! Пересидели налёт. А крови наши потеряли немного. Мы же их, эх, перебинтовали, как сумели, — прокряхтел санитар.
— Я их уже осмотрел. Жить будут. Скоро они к вам вернуться, и тебе, друг, с радости и горилки нальют, и сальца на хлебушек порежут, — взбодрил его военврач. — За спасение!
Док, Игорь и казак-санитар организовали перегрузку раненых из «Урала» на остававшуюся на ходу вторую БПМ. Туда же ловко уместили раненых казаков. За рычаги бронемашины сел штатный механик из местных, Игорь занял место стрелка, а Док — командира машины. Санитар остался на своём блок–посту.