Выбор Донбасса
Шрифт:
До больницы добрались без приключений.
Дежурная смена охранения медицинского учреждения, на безмолвную радость Доктора, оказалась знакомой. Поприветствовав торчащую из люка голову военврача взмахом руки, старший охранения сам быстро открыл ворота и без долгих формальностей — пересчёта общего количества человек и вооружения, проверки документов у сопровождающих лиц — запустил бронемашину во внутренний двор.
Только остановились у входной двери, ведущей в приёмный покой, и распахнули задние люки, как БМП со всех сторон облепили медработники учреждения, бойцы из охранения и ополченцы, находящиеся на излечении и отдыхавшие в этот момент на улице в курилке. Все искренне старались чем-нибудь
Доктор с трудом вытянул своё уставшее тело из люка. Он уже не очень чётко понимал что происходит. Кто-то протянул руку и помог ему помягче спрыгнуть с брони на землю. Кто-то спрашивал, не ранен ли он. Кто-то обнял за плечи, завёл в приёмный покой и, оставив у стула посреди коридора, поспешил за следующим вновь прибывшим.
Громко хлопнувшая дверь ординаторской немного привела Доктора в чувство.
— Помогите, — остановил он негромким выкриком первого пробегавшего мимо него человека в белом халате. — Я привёз раненых, мне необходимо их зарегистрировать!
— Что? — человек остановился в метре напротив. — Я вас не слышу, — он взял Дока за запястье и притянул поближе. — У вас пульс еле прощупывается, и давление, скорее всего, упало. У вас, видимо, истощение и обезвоживание.
Военврач почувствовал, что теряет равновесие. Чтобы не упасть, он шагнул вперёд и обнял человека в белом халате, фактически повиснув у того на руках.
Доктор сидел по грудь в воде на берегу широкой реки. Песчаный бережок, тёплые волны, яркое солнце и тёмно-зелёные холмы на противоположном берегу. Надо доплыть до холмов, решил Док и...
— Как ты, очнулся? Видишь нас? Дыши, дыши ровно. Напугал всех! Ты же мужик со стальными колокольчиками, а тут раз, и, — в лицо Доктору улыбалась знакомая физиономия. — Ну, улыбнись, брат, и мир улыбнётся тебе в ответ!
Военврач лежал на лужайке под деревом во внутреннем дворе больницы. Невысокая старая айва с земли казалась ему просто исполинским созданием, самым высоченным деревом на планете. Её тонкая косая тень закрывала Дока от солнца. Далеко в синем небе объёмные перьевые облака образовывали причудливые морды жирафов, лошадей и львов.
— Мать! Где я? В сказке? — Доктор прищурился и тяжело привстал на локтях.
— Сейчас точно окажешься! Медсестра, в руки которой ты упал, пошла за чаем, — оскалился Игорь, прикуривая сигарету. — Ты прикинь, старина, чай не из пакетика! Девушка заварит чай специально для тебя! Крепкий принесёт, с сахаром!
— Я кофе люблю, — протянул военврач, — а не чай. И давно я здесь?
— Нет, минуты три прошло, четыре, как ты брякнул, — Игорь отогнал от себя дым собственной сигареты. — Хорошо, я как раз в больничку вошёл и увидел твой кордебалет! Схватил и сюда, на воздух. Она тебе в нос нашатырь сунула и говорит: пусть отдохнёт минут пятнадцать, а я пойду сладкого чаю принесу. Полезно, говорит.
— Надо же! А я сон увидеть успел. Не сон прямо, а кино, чёткое такое, цветное. Даже жалко, что не до конца досмотрел, — Док удобнее прислонился к дереву спиной. — Как сладко пахнет воздух! Хорошо-то как!
— Неужели? — Игорь искренне засмеялся. — Ты бы видел себя, дружище! Ты похож на смерть! Зацени, — он поднёс к лицу Дока малюсенькое круглое зеркальце.
Доктор в страхе отшатнулся от изображения осунувшегося, покрытого рыжей щетиной до самых ресниц лица скуластого старика, обвалянного в песке и крови. Его жёлто-серая кожа морщинилась в складках уголков впалых глаз. Мутные зрачки медленно передвигались в покрытых красной сеточкой паутины орбитах. Сохлые, потрескавшиеся губы едва шевелились.
— Твою ж дивизию, — Доктор растянул рот в улыбке. — Франкенштейн!
Володя
Штурм стратегически важного объекта едва не провалился. Два
Всё гениальное просто. Сначала мощная артиллерийская подготовка, затем пехота под прикрытием бронетехники и пулемётов. По плану. А на деле...
Начиналось красиво. Понимая, что в позиционной войне артиллерийская мощь — главный залог победы, ночью на объект «обрушился» невиданной силы «Град». Шесть установок реактивных систем залпового огня — три огневых взвода по две машины — оплавили землю вместе с противником. Затем в раж вошла ствольная артиллерия: гаубицы Д-20 и Д-30 и пяток танков всех мастей израсходовали весь боезапас. А с восходом солнца округу рычащими моторами растормошили БМП и бронетранспортёры: с фронта к атаке подготовился отряд из двух сотен опытных ополченцев из местных мужиков и российских добровольцев.
Костяк отряда воевал вместе уже десять недель, командиры подразделений всех уровней отлично друг друга знали и посему доверяли соседу как себе лично. Командир отряда, начальник штаба и начальник разведки были хоть и немолодыми, но кадровыми военными, в советские времена получившими отменное образование и опыт службы в различных частях бывшего СССР и не только. Непроверенных людей в отряд старались не зачислять, за новобранца должны были ручаться два «ветерана». Россиян, желавших примкнуть к подразделению, проверяли особо тщательно, изучали их биографию и боевой опыт, имелся даже штатный контрразведчик (из бывших борцов с оргпреступностью) для «вычисления» и недопущения в «братский круг» лиц с криминальным прошлым.
Накануне штурма, впервые проведя с личным составом занятия по политинформации, командиры, в качестве опознавательных знаков «свой-чужой» раздали всем чёрно-оранжевые георгиевские ленточки и велели приколоть на грудь. Белые повязки на левую руку также назвали обязательным условием. Не возбранялись и нашивки с логотипом «вежливых людей», вышивкой «Народное ополчение Донбасса» или флагом Новороссии — червлёным прямоугольным полотнищем с Андреевским крестом, окаймлённым серебром.
Спозаранку, с получением условного сигнала отряд вышел из лесопосадки и под прикрытием брони двинулся на объект. Оставшиеся за деревьями миномётные расчёты разок «влупили» из всех стволов, заставляя украинских военнослужащих не покидать нор, в которые они заныкались, прячась ночью от ударов реактивной и ствольной артиллерии. До их позиций, траншей, землянок и блиндажей ополченцам оставалось преодолеть не более четырёхсот метров открытого, как футбольное поле, пространства.
С левого фланга отряд должны были поддержать лихие казаки. Более сотни внучков «Тихого Дона» ранее согласились выйти из перпендикулярной объекту лесополосы и ударить по «укропам». И даже пулемёты и гранатомёты под это дело выпросили. Но воевать не вышли.
Позже их толстопузый атаман, широко распиаренный падкой до красивых имён и громких заявлений прессой, отталкивая от себя командира отряда, сообщит, что не видел сигнальных ракет, не слышал призыва по радиостанции и не сообразил, что за нарастающая стрельба всё утро идёт в поле между лесочком и объектом. Поводя пьяными глазами в разные стороны, громко рыгая и неумело пряча довольную ухмылку на широком круглом лице, он заявит ополченцам, что его казаки — структура самостоятельная, и он ни перед кем отчитываться не собирается. Бог ему судья. Хотя командир и хотел — очень и очень хотел — приложить свой свинцовый кулак к рыхлой физиономии главаря казачьей банды, но сдержался. Поигрывая нездоровым румянцем на лоснящихся щеках, атаман скрылся в апартаментах своей цветастой палатки и был таков. А его полупьяный табор ещё два дня продолжал возлияния.