Выбор сердца
Шрифт:
До полудня в особой секции княжеской библиотеки царила тишина, лишь изредка нарушаемая шелестом страниц. Когда тяжелые вздохи стали раздаваться все чаще, старший библиотекарь, наконец, сказал то, что давно хотела сказать его помощница:
— А не попить ли нам чаю?
Ирина с готовностью подняла голову и предложила свои услуги профессиональной подавальщицы. Ее начальник оказался очень любознательным человеком и интересным собеседником. Его любопытство к соседнему миру, не утоленное с годами сотнями прочитанных книг, Ирина сравнила с интересом Милена к музыке. Савва Юльевич был искренне рад своей новой помощнице, а она не хотела его разочаровывать тем, что их совместная работа продлится
— Как вы думаете, почему ни один из ваших князей за эти долгие годы не воспользовались этими знаниями? — Обведя взглядом богатую книжную коллекцию. Пришел ее черед задавать вопросы. — Понятно, мало у кого из моих соотечественников оказывались при себе учебники. Но даже если не хватало знаний и технической литературы, почему не воспользовались идеями?
— Я думал над этим, а работая некоторое время в архиве, мне попался документ, подтверждающий мои собственные мысли. Князь Радимир рассматривал этот вопрос. И они с Советом решили, что принести сюда чужие технологии, значит стать от них зависимыми. От специалистов, которых у нас нет, от запчастей. Нужно развиваться самим, естественным путем. Но иногда нет-нет, да и появляется что-то и адаптируется под местные условия, — он выглядел довольным этим фактом.
Глава 48
Каждый книголюб согласится с тем, что чтение чтению рознь. Если ты фанатеешь от гомеровских баллад, а вынужден уже не первый день читать про орков и оборотней, то неизбежно наступит момент, когда даже вид из окна покажется более захватывающим и увлекательным. Уже на второй день штудирования истории родного государства, Ирина поймала себя на том, что с интересом следит за будничной суетой внизу. Вид с библиотечной башни, которая возвышалась и над самим замком и над более современными дворцовыми постройками, был превосходным во всех направлениях. Ирина выбрала окно случайным образом. Оно было ближайшим к стеллажу с исторической литературой, и открывало обзор и на главную подъездную аллею к дворцу и на часть заднего двора.
Незадолго до полудня на пороге парадного входа появился дворецкий Василь Петрович. Двое слуг под его зорким руководством широко распахнули обе створки двери. Через минуту Ирине стало понятно, что это было сделано ради пышных нарядов дам, показавшихся на пороге. Одни из них чинно выплывали, другие радостно выпархивали из недр дворца. С такого расстояния было невозможно оценить их красоту, но Ирина не сомневалась, что этот цветник достоин княжеского двора. Ведь они должны были соответствовать тем из мужчин, чьи достоинства уже были ею признаны — Себастьяну и Родиону. Вдруг одна из женщин подняла голову и посмотрела на окна библиотеки. За ней и вторая, моложе, развернулась, и, подставив ладошку козырьком, вскинула вверх голову. Тем временем к крыльцу подкатили две кареты. Как Ирина позже узнала от Маришки, служанки, которая убирала жилые комнаты замка, в это время дамы отправлялись с визитами.
Понимание и принятие нового статуса Яна приходило к Ирине постепенно. Если вначале она только обратила внимание на вдруг изменившееся отношение людей, и на почтение, с которым к нему относились, то потом пришло понимание огромной ответственности, которую он тащит на себе. Ответственности, от которой она по жизни держалась в стороне, и которая всегда казалась ей неподъемной для одного человека. Трудности, с которыми столкнулся ее Ян, а она уже начала считать его чуточку своим, пугали, рождали страх и за него и за ее девочку.
Разглядывая этих изящных нарядных дам, Ирине не нужно бы оглядывать свое платье, чтобы осознать глубину социальной пропасти между ней и этими женщинами и которая разверзлась
Дамы уехали. Слуги, на время исчезнувшие, вернулись и вновь суетились во дворе. В рамках возложенной самой на себя роли Ирина свела кучу ненужных знакомств, а главное, поддерживала их, что было совершенно чуждо ее характеру. И сейчас разглядела внизу знакомые лица. Многие из этих людей открыто роптали из-за загостившейся делегации кагана. Маришка, убирая в ее покоях, ворчала, что во всех вместе взятых фрейлинах нет столько высокомерия, сколько в одной дочери кагана Тэмулун.
— Страшная задавака. Но, не капризная, — честно заявила девушка. — А вот ее служанка, ну, прям королевишна. Все время ворчит, вечно всем недовольна. Сваливает всю работу на нас и везде сует свой нос. Куда не пойдешь, а там она. Зыркает глазами своими раскосыми. А уж грубая, что мужик! — Убирала Маришка старательно, но рот ее при этом не закрывался. Ирине даже не приходилось любопытствовать, Маришка сама рассказывала обо всем, что видела она или ее товарки. — Столько хлопот от них, от этих шивэйцев. И Василь Петрович каждый день наставлениями изводит, угождайте мол, но языки при себе держите. Не дай бог, что выболтаете, они, мол, все-таки иноземцы. А вот что я могу им выболтать, а? — Простодушно спрашивала у Ирины девушка.
В отличие от Ирины, задачу стать ушами и глазами там, где недоступно ни самому князю, ни его службе охраны, поставил перед Миленом сам Себастьян. Слуги охотно вели разговоры и откровенничали с простоватым и улыбчивым парнем, который легко шел на контакт, пытаясь стать своим. Но руководитель оркестра и сам музыкальный коллектив к новичку, принятому по протекции, отнеслись с холодком, и найти с ними общий язык оказалось гораздо сложнее. Милен впервые столкнулся с таким неприятием собственной личности и недооценки своего таланта. Это вызывало у него недоумение, обиду и он то и дело жаловался подруге на коллег музыкантов и, особенно на дирижера, недовольного главным образом тем, что без его согласия приказом свыше навязали нового члена коллектива.
— Этот старый ворчун, Казимир Вацлович, — парень скривился и буквально сквозь зубы выдавил имя дирижера, — шипит и тычет в меня пальцем, даже если ошибаюсь не я, а мой сосед виолончелист. — Самому Милену выпала честь играть на скрипке. И насколько Ирина могла судить, делал он это хорошо. Но играть в оркестре, это не то, что играть в маленьком коллективе, совершенно новый для него опыт. Это она и пыталась донести до недовольного приятеля. Но он, обиженный, ничего не хотел слушать.
— А не ты ли говорил, что ради учебы пешком до Кондузла дойдешь? — спросила она, когда ей надоело его уговаривать. — И не ты ли пару дней назад грозился буквально в огонь и в воду за своего князя? А сейчас ноешь только от того, что дирижер на тебя пальцем показал. — Ирина начала раздражаться.
— Да я не отказываюсь от своих слов. Но, где же справедливость? — пафосно воскликнул парень. — Я ему говорю, что здесь лучше сыграть стаккато. А он, представляешь, Ириш, аж завизжал: «Молодой человек! Вы знаете лучше Иоганна Себастьяна Баха?» — Милен так скривил в презрении лицо, изображая Казимира Вацловича, что Ирина не выдержала и засмеялась, а за ней и Мариэла.
— При всем уважении к маэстро, стаккато уместнее, — упрямо стоял на своем начинающий окрестрант. — Ирин, а кто такой этот Иоганн Себастьян Бах? — надулся Милен. Ирина закатилась новым приступом смеха.