Выбор воина (Витязь - 2)

Витковский Алексей

Перешагнув через упавшее тело, Сорвиголова выдернул из него оружие и замахнулся... Но в этот самый миг варяг принял удар противника на грудь. Лопнула кольчуга, темная кровь хлынула из раны. Но в этот же миг странный, изогнутый меч Олексы напрочь отсек голову не успевшего обрадоваться ирландца. Она подлетела вверх и грянулась оземь. Обезглавленный воин постоял еще мгновение и мягко повалился вперед, залив кровью сапоги врага. Тот покачнулся, но упрямо остался стоять, вонзив меч в траву и опираясь на него здоровой рукой. Его взгляд, мутный от

боли, нашел в траве тело первого убитого им фения. Варяг мрачно улыбнулся, выдернул меч из травы и нетвердыми шагами подошел к трупу. Вложил меч в ножны и взялся за торчащее вверх древко копья. Рванул. Убитый дернулся, словно еще был жив. Железо с хлюпаньем вышло из его шеи.

– Дурак ты, паря!
– пробормотал Олекса, глядя на тело, а потом обернулся к Гюльви: - Славная вышла охота! А этот, последний...

Олекса хотел добавить что-то, но из кустов с треском выломились Хаген с Конаном. Варяг, который прислонился спиной к стволу дерева и, кажется, готов был потерять сознание, приветствовал их слабой улыбкой и поднятием руки. Хаген выхватил из-за пазухи тряпицу и прижал к ране Олексы. А у того уже закрывались глаза и на лице проступила нехорошая бледность, какая бывает, когда человек исходит кровью. Уж Гюльви-то знал, как это бывает! Но раненый разлепил веки и прохрипел:

– Хаген! Я отомстил!

Хевдинг молча кивнул и нахмурился: рана больно опасна! Особенно та, что в плече! Гюльви помог ему усадить раненого на землю. А Конан ходил вокруг, осматривая убитых. При этом он невесело усмехался, будто покойники были ему знакомы. "Да так оно и есть!
– подумал Сорвиголова.
– Конан ведь тоже из людей Финна!"

– Что здесь произошло?
– послышалось сзади. Гюльви обернулся. "Ага! подумал он.
– Народу-то все большее! Как говаривал дружище Видбьёрн: помянешь черта, а он тут как тут!"

На тропе, опираясь на рогатины, стояли вожди - Ольбард с Финном. Король фениев обежал взглядом окружающее, на мгновение задержавшись на ножах, торчащих из стволов деревьев.

– Ну!
– грозно переспросил он. Гюльви весело усмехнулся.

– Нетрудно сказать, конунг!
– ответил он.
– Эти негодяи пытались нас убить!

Ольбард подошел ближе, присел рядом с раненым. Помолчал мрачно, наверное "слушая" рану своим ведовским слухом, а потом что-то спросил у Хагена. Тот молча кивнул. Олекса, кажется, еще дышал.

"Какой воин!
– подумал Гюльви.
– Пожалуй, и Хагену не уступит! Жизнь спас глупому Сорвиголове... Как же это я не почуял удар в спину? А он почуял... Может, и не врут, что он с неба?"

А Сашка проваливался куда-то в багровую, клубящуюся мглу. Мимо проносились непонятные тени, мелькнуло напряженное лицо Хагена. Хотелось сказать ему, что Храбр отмщен, и Савинов, кажется, даже смог произнести эти слова. Наверное смог, потому что Хаген кивнул, делая что-то с Сашкиной раной, и тихо, едва слышно ответил: "Подняв оружие, которым отнята жизнь друга, воин берет на себя и обязательство мести!"

А

может, это Савинову только почудилось. Потом все померкло, но он успел заметить чубатую голову Ольбарда, склонившуюся над ним...

Вой ветра ворвался в уши, и Сашка увидел несущиеся навстречу свинцовые водяные валы. Мотор заглох, и было видно, как медленно, вхолостую проворачивается пропеллер. Летчик дернул фонарь кабины, но тот заклинило намертво, и стало ясно, что ему уже не выбраться.

"Может, это все привиделось мне?
– подумал он.
– Все эти битвы, мечи и любовь... Привиделось потому, что я умираю!"

А волны надвинулись стеной и со страшной силой ударили в самолет. Что-то треснуло, привязные ремни лопнули, и Савинова бросило головой прямо на приборную доску, лбом о прицел. Перед глазами вспыхнуло солнце, в сиянии которого внезапно возникло чье-то лицо... "Ярина!
– закричал он, узнавая. Ярина!!!" Но солнце погасло... и стало совсем темно... Совсем... Темно...

Часть третья

ПУТЬ ДОМОЙ

Глава 1

Дважды Герой

Как могли мы прежде жить в покое

И не ждать ни радостей, ни бед,

Не мечтать об огнезарном бое,

О рокочущей трубе побед.

Как могли мы... но еше не поздно,

Солнце духа наклонилось к нам,

Солнце духа благостно и грозно

Разлилось по нашим небесам...

Николай Гумилев

Он медленно разлепил глаза. "Где я?" Взгляд наткнулся на стальные стены и потолок, украшенный переплетением металлических балок. Свет исходил от стеклянного плафона, забранного частой проволочной сеткой. Савинов моргнул и уставился на него. "Не может быть!"

– Добрый день, товарищ гвардии майор!
– сказал кто-то. Голос доносился справа, и Сашка с натугой скосил глаза в ту сторону. Это простое движение доставило ему массу неприятных ощущений.

"Ну как же, биться башкой о прицел - это не в валенки с печки прыгать!" Наконец ему удалось повернуть голову и разглядеть говорившего. Тот был среднего роста, в морской форме с нашивками капитан-лейтенанта. Светловолосый, подтянутый, с жестким лицом и пронзительными голубыми глазами.

– Разрешите представиться, капитан-лейтенант Белокопытов, представитель Наркомата ВМФ. Мы с вами на борту английского эсминца "Пенджаб" из сопровождения конвоя Пэ-Ку шестнадцать... Вас успели-таки выловить из воды, когда самолет почти затонул.

– Вы что-то путаете, товарищ, - хрипло сказал Савинов и откашлялся. Во-первых, я не майор, а капитан...

Моряк улыбнулся:

– Нет, товарищ Савинов, все верно. Вы почти сутки были без сознания. И конечно, не в курсе. За это время из Москвы пришло представление к награждению вас второй Звездой Героя и повышению в звании на одну степень. Командующий ВВС Северного флота, узнав, что вы живы, назначил вас командиром Второго гвардейского истребительного авиаполка. По выздоровлении, разумеется. Вот заживут сломанные ребра...