Выбор

Гончарова Галина Дмитриевна

Вода. Вроде как с ягодами какими…

— ПЕЙ!!!

И столько власти было в ее голосе, столько силы, что Наталья и пискнуть не решилась, принялась воду глотать безропотно.

— Тазик!!! — Устя на слуг рявкнула, те заметались, откуда-то бадью добыли… над ней боярышню и рвать начало. Устя ее поддержала, на боярыню Пронскую оглянулась. — Не знаю, что именно отравили, куда яд подсыпали. Проверить надобно, распорядись.

Боярыня забулькала невнятно, потом все же возмутилась.

— Да с чего ты…

Поздно.

В

горницу уж Федор входил. Михайла кое-кому из слуг приплачивал, как только суматоха в горнице началась, к нему люди кинулись. А уж он к Федору.

— Кажись, отравили кого. В тереме, где невесты!

Федору больше и не понадобилось. Как представил он, что Устя… что это ее…

Сердце захолонуло, в боку резь началась, так и кинулся опрометью через все палаты, и Михайла за ним.

Так они все и увидели.

Одну боярышню над тазиком рвет, вторая в уголке по стеночке сползает, Устя над первой боярышней стоит, поддерживает ее, боярыня Степанида что-то сказать пытается…

Федор и рявкнул, как смог. Пискляво получилось, ну да и ладно!

— Немедленно за лекарем!

— И воды с солью! — это уже Устя крикнула.

За водой Михайла метнулся, кого-то из слуг пнул, что есть силы… шум поднялся, гам.

Глава 12

* * *

Лекарь царский ровно улитка полз, Устя и не заметила, как появился он. Она уж успела и на вторую боярышню внимание обратить, та по стенке сползала, и лицо у нее тоже было пунцовое…

— Да что с ними?! — почти взвыл Федор.

— Ведьмина ягода, — Устя даже не повернулась к нему. Ей бы вторую боярышню напоить… первую тошнит, вот и ладно, вот и хорошо, пусть тошнится! А вторая стоит, и лицо у нее такое… больше яда съела?!

Ох, мамочки…

Полыхнуло под сердцем черное, жутковатое… кто-то Усте в руки воду с солью сунул. Устя и сама не поняла, что произошло, просто ощутила.

Словно огонь, который жег ее, в воду впитался, растворился в ней.

Но думать она о том не стала, некогда, кое-как, сквозь стиснутые зубы, вторую боярышню поила.

— Вот, глоточек… ну, давай же, еще! Хоть чуточку… не сдавайся…*

*- отравление белладонной наступает через 10 — 20 минут, в зависимости от дозы. А откачать могут и не успеть. Первая помощь именно такая. Рвотное, слабительное. Прим. авт.

— Что здесь происходит?! Ради каких глупостей меня вызвали? Уйди, боярышня! Не мешай…

С этими словами лекарь и опустился рядом с Устиньей, грубо ее от боярышни Орловой оттолкнул. Устя на локоть упала, не удержавшись, и не заметила, как Федор ему в зад ногой прицелился, да не пнул, не успел, боярышню Орлову рвать начало. И судороги… куда уж тут!

Устя рысью дикой ей на ноги кинулась, прижала. На Васильеву мельком взглянула —

та над тазиком висит и рвет ее. Но взгляд осмысленный… то ли съела меньше, то ли всосаться яд не успел, кто ж ее знает?

Придавила она боярышню к полу, выдохнула.

— Поите ее! Чем больше яда сблюет, тем лучше! Может, выживет?!

— Устя! — Федор рядом упал на колени, боярышню к полу прижал. — Что надобно?

— Козельского позови! Этот дурак стоит… да помоги ж ты! Желудок ей промыть надобно! Трубка-то есть?*

*- аналог желудочного зонда был еще в средние века. А первую гастротомию делали в 1635 г. на медицинском факультете Кенигсбергского университета. Может, и раньше, но сведений сохранилось мало. Прим. авт.

Федор только взгляд через плечо кинул. Мигом Михайла исполнять кинулся. А он сам попробовал боярышню придержать, чтобы хоть как напоить…

Устя кое-как, по глотку ей воду вливала, горло массировала, ругалась такими словами — Федор и не думал никогда, что она такое знает.

Потом откуда-то Адам Козельский появился, легче стало…

Устя кое-как отползла, к стене прислонилась, смотрела, как промывают Орловой желудок, как распоряжается невесть откуда появившийся государь…

Федор рядом с ней почти упал. Сил не было.

— Яд?

— Яд.

И такое зло Федора пробрало.

Яд!

И не в кого другого целили, наверняка в Устинью! Другая-то ему не надобна!

Устя… а не начни боярышни раньше кушать, что было бы? И она бы сейчас…

Федор, как бы у стены, так Устинью в охапку сгреб, к себе прижал. Боярышня и дернуться не пыталась, сил у нее не было вовсе.

— Устя, Устенька… никому тебя не отдам!

И видеть не видывал, как неодобрительно смотрят на него сразу несколько человек в комнате, в том числе и на шум заявившийся государь.

Устинья всхлипнула беспомощно. Отстраниться бы,да сил уж вовсе нет!

— Что… что сделать, Устиньюшка?

— Лечь… пожалуйста. Сил нет…

— И молока бы боярышне горячего. Сонных капель дать? — Адам рядом оказался. Есть такое свойство у хороших лекарей — рядом со всеми больными разом быть.

— Да, пожалуйста, — Устю трясти начинало всерьез, то ли от близости к Федору, то ли от усталости, а может, и от страха.

— Возьми-ка ты, братец, капли, проводи боярышню да напои.

Федор на Бориса поглядел благодарно. Лекарь капли Устинье вручил, Федор так по коридору и пошел, с боярышней на руках.

Борис брови сдвинул. Потом он еще к боярышне заглянет. Потом…

А покамест…

— Всех боярышень в комнаты их проводить, и боярина Репьева сюда, по его это части. А ко мне бояр Васильева да Орлова позовите, а патриарх пусть зайдет сразу как сможет, скажите ему о случившемся.

Слуги забегали, выполняя приказы государя.