Выбрать свободное небо
Шрифт:
— Елена! — скривилась родственница. — Я его не терплю.
— Вот-вот, это терпеть нельзя.
— Я его люблю. Человека надо воспринимать таким, какой он есть. И не пытаться его переделать, ведь любовь — когда воспринимаешь недостатки как особенности человека и даешь ему право на них.
— Святая… — ответила ей тетушка, что была на три года помладше. — Крылья не давят? Нимб не жмет?
— Девочки, не ссорьтесь! — приказал Павел.
Тут был дан второй звонок, и они отправились на свои места, где их уже ждали мужчины.
Александр понимал, что ведет себя неприлично.
Вот Владимир Зубов поддерживает Терезу под локоть на ступеньках. Вот распахивает перед ней дверь огромного ослепительно-черного автомобиля. Вот они улыбаются друг другу в машине… Боже, какая она красивая на этих фотографиях… И сегодня тоже, в черном платье-футляре, в жемчугах и на невообразимых шпильках, со сложно убранными волосами…
Потом погасили свет, и все мысли Александра отступили. Театр он все же любил, хорошие постановки тем более, а постановка была хорошая. И случилось вдруг так, что старый, читанный всеми еще в школе, растасканный на цитаты спектакль ожил, задышал, засверкал… Зрители смеялись, вздыхали, огорчались, раздражались, сочувствовали… Аплодировали в финале.
А потом все было плохо — они отправились за кулисы, куда их пригласили. Вежливость и хорошее воспитание. Хорошее воспитание и вежливость…. Александр в принципе не любил паяцев, а уж одного из них и вовсе не мог терпеть. Заочно. Раздражал его и Павел, суетящийся с огромной безвкусной корзиной цветов, и молодая актриса, которая играла Софью. Теперь же она пожирала глазами одного из Туров…
Между тем беседы продолжались, вниманием Терезы завладел мужчина с неухоженной бородой и в мятом свитере:
— Если бы вам предложили писать сценарий для театра именно в театральной специфике, что вы могли бы предложить?
— Вы знаете, — осторожно отвечала она, потягивая шампанское, — я об этом никогда не думала… Но если бы договор был заключен, то издательство наверняка бы предложило что-нибудь такое, от чего все были бы в восторге.
— А в какой роли вы бы видели Зубова? — не унимался режиссер. Он, видимо, не знал, что у Терезы во время подобных разговоров включалось правило: «Бесплатно поют только птички».
— Если бы надо было денег заработать и сделать так, чтобы народ впал в ажиотаж?
— Конечно!
— Роль любого Дон Жуана. Хоть «Маленькие трагедии». Можно сделать очень славно…
— Значит, вы видите меня в роли соблазнителя? — включился в разговор Зубов, который до этого молчал, прислушиваясь к разговорам.
— Понимаете, — отвечала Тереза, — на мой взгляд, вы сыграете кого угодно. И сделаете это прекрасно. Мы же говорим о том, какая роль привлечет в театр как можно больше зрителей. И чем вам плох Пушкин?
Актер пил шампанское, оглядывался по сторонам и мрачнел на глазах. Потом распрощался со всеми, еще раз поблагодарив Терезу за спасение в гостинице, и быстро ушел. Павел с Мариной исчезли еще раньше.
Пришла пора Терезе
Глава седьмая
— Павел выглядит таким счастливым, — сказала Тереза, глаза ее сверкали. Выглядела она усталой, но довольной. Как ее муж ни старался, он не мог найти тени смущения или стыда в ее глазах. Вся она дышала покоем… Покоем и радостью, что они уезжали, остались вдвоем в СВ, и никого не было вокруг.
— Ты думаешь, что эта связь будет продолжительной и принесет им обоим счастье?
— Я надеюсь на это. Очень надеюсь. Павел заслужил любви…
— Марина актриса, — пожал плечами Александр. — А твой дядя не склонен теперь верить женщинам…
— Может быть, получится. Вопреки всему…
— Вспомни, он был страстно влюблен еще со школы в свою одноклассницу. И был счастливо влюблен. Но его цинично предали. Сможет ли Павел довериться еще раз?
— Я надеюсь.
— Это вряд ли… После того как восемь лет у него была связь с женщиной, а потом узнал, что пять из них она была замужем… Да еще узнал от ее мужа… Грустно.
Тереза помрачнела. Она так хотела, чтобы Павел был счастлив. После той истории они с Леной выгуливали его по очереди, болтали с ним, отвлекали, как могли. Лена на время перевезла брата во Вьетнам… Они так боялись за него. Павел вышел из этой истории живым, не спился, но стал циником. И вот сейчас, спустя долгое время, его заинтересовал кто-то…
— Я огорчил тебя? — Александр взял ее руки в свои. — Прости.
— Ничего, все в порядке. Я просто устала, — Тереза поднялась, встала к мужу спиной. — Помоги мне расстегнуть платье, я хочу переодеться.
Александр потянулся к молнии, она с треском разошлась — кажется, он дернул сильнее, чем было необходимо. Платье с шорохом упало вниз… Тереза завела руки назад и стала неспешно, одну за другой вытаскивать шпильки из прически, освобождая волосы.
— Ты такая красивая, — прошептал муж, уткнувшись носом в ее волосы, которые пахли горькой травой.
Тереза стояла, замерев под его руками. Она боялась шевельнуться, чтобы не закричать.
— Моя, — шептал он, — только моя…
— Да, — прошептала она в ответ. Поезд чуть качнуло, и она оказалась еще ближе, настолько ближе, что оба перестали сдерживаться… Это было чудесно. Это было как в молодости, когда внутренние запреты не так довлели над ними, когда эмоции могли вырваться в самый неподходящий момент, а они позволить себе наплевать на мнение окружающих… Когда они точно знали, что прикосновение друг к другу — это и есть счастье.
Им не хотелось тратить такую чудесную ночь на сон. Поэтому хватило нескольких минут в объятиях друг друга, чтобы выспаться. Потом им обоим страшно захотелось кофе. Потом друг друга. А потом курить, хотя оба давно уже бросили. Потом они разговаривали всю ночь напролет… Только разговор приятным и легким не получался.
— В последнее время мы так далеки… Ты стала чужой и непонятной. Тебя окружают мужчины, которые хотят тебя. Мужчины, влюбленные в тебя. Я схожу с ума от ревности. Я не знаю, что делать…