Выбрать волю
Шрифт:
— Да как ты тут дышишь! — с досадой воскликнула она и бросилась открывать все окна.
Осенний сильный ветер ворвался внутрь, грозно снося занавески.
Ещё не очень пьяный Грэхард сфокусировал взгляд на жене и вяло упрекнул:
— Я тут простужен, вообще-то.
Простуда такого рода должна была давно пройти. Но без Дерека, который вовремя приносил бы соответствующие отвары и следил бы за тем, чтобы они были выпиты, без его суровых требований «непременно надеть на ночь шерстяные носки», без вовремя поданного шарфа, без слежки за тем, чтобы на пути владыки не встречались сквозняки...
Эсна смерила его возмущённым взглядом, подошла и отобрала бутылку. Он не стал противиться и отдал.
Говорят, что сдержанные люди во хмелю становятся буйными, а вот буйные, наоборот, утихают. Наверно, это не самое достоверное замечание на свете, но в случае с Грэхардом оно работало прекрасно: опьянев, он становился грустным и тихим.
— Эсна... — мучительно позвал он, поднимая на раздражённую супругу взгляд побитой собаки. — Почему вы все меня ненавидите?
Та слегка опешила: к таким метаморфозам она готова не была. Ей скорее думалось, что пьяный Грэхард — это уже запредельно опасное существо. Уж если он при полном разуме громит мебель, орёт и распускает кулаки, то во хмелю должен и вообще перейти в боевой режим берсерка и уничтожать всё, что увидит!
Нет, наблюдать его таким жалким, поникшим и безобидным было слишком неожиданно и дико. Она откровенно растерялась. Все мысли о Великий Миссии по спасению Ньона от нрава его владыки у неё из головы вылетели. Остался лишь сидящий перед ней человек, которому было плохо.
— За что вы меня так ненавидите? — продолжил, меж тем, жаловаться он с таким искренним страданием в голосе, что сердце её дрогнуло.
Она присела рядом на его кровать и, преодолевая отвращение — пахло от него весьма характерно, — обняла.
Он незамедлительно уткнулся лицом ей в грудь и... заплакал.
Эсна застыла, размышляя скорее о том, какой отдачи ей ждать после того, как он очнётся и придёт в себя.
«Ну, не убьёт же он меня...» — с сомнением подумала она, подозревая, что после такого может и убить.
Пожалуй, она была недалека от истины: скорее всего, Грэхард и вообще плакал впервые в жизни — и уж точно он не захотел бы иметь живых свидетелей такого позора.
Но сейчас его откровенно развезло. Психика имеет привычку весьма изощрённо мстить за проведённые над ней издевательства, а Грэхард так часто злоупотреблял тем, что решал проблемы внутри своей головы просто волевым усилием, что... это должно было рано или поздно прорвать.
— Ну что же ты... — попыталась сказать что-то утешительное Эсна, осторожно гладя его по грязным волосам, мало того, что сальным, так ещё и запачканным не пойми в чём.
Он поднял на неё красные измученные глаза.
Должно быть, она в этот момент впервые увидела в нём человека. Не грозного повелителя Ньона, сметающего на своём пути всё, не сурового и мрачного мужчину, давящего на неё своими хмурыми взглядами, не пугающего своей властностью и силой врага, — а простого человека, которому тоже бывает больно, которому бывает страшно, который чувствует себя одиноким и нуждается в любви точно так же, как и любой другой.
Можно смело предположить, что таким его
— Зачем ты так себя изводишь? — с мягким упрёком спросила Эсна, убирая влажные пряди с его потного лба.
Он перехватил её руку, сильным отчаянным движением прижал её к своему лицу, к губам, и тихо попросил:
— Не оставляй меня. Не оставляй меня хотя бы ты!
— Ну что ты за глупости говоришь! Конечно, я тебя не оставлю, — немного раздражённо отозвалась Эсна, которая чувствовала теперь некоторый стыд за то, что и в самом деле хотела бы от него уйти.
Это был тот редкий случай, когда для него имели значение не слова, а тон.
С тяжёлым вздохом он отпустил её руку и отстранился.
— Да-да, — мрачно согласился он. — Конечно, не оставишь, я помню. Мне же наконец удалось найти ту цену, за которую ты продаёшься, — горько усмехнулся он.
Эсна аж рот приоткрыла от такого неожиданно оскорбления, но быстро вспомнила, что, действительно, сама же предложила, что не будет требовать развода, если он оставит в покое Дерека. Мучительно покраснев, она осознала, как такая «сделка» выглядит его глазами.
— С тобой, решительно, невозможно иметь дел! — она резко встала и направилась к выходу.
— Эсна! — осознав, что натворил, вскочил он.
Она обернулась в удивлении.
— П... прости меня, — с трудом выдавил из себя он, не привыкший извиняться ни перед кем. — Не уходи, прошу.
Она удивлённо приподняла брови и с некоторой ворчливостью ответила:
— Я и не ухожу, Грэхард. Я хочу отдать пару распоряжений. Ты себя вообще видел?
Пока он с неприкрытым изумлением пытался разглядеть себя — а видок у него и впрямь был тот ещё, помятая одежда в разводах и кусочках еды, клочки пыли в отросшей бороде, ошмётки винной пробки под ногтями, — она приказала готовить баню и позвать убраться в покоях.
К моменту её возвращения он вполне признал, что мытьё ему явно не помешает.
Она смерила его поникшую фигуру сочувствующим взглядом и постаралась придать голосу мягкости:
— Грэхард, ну в самом деле. Что ты творишь? Неужели ты вправду не в состоянии позаботиться о себе, если эту почётную обязанность не возьмёт в свои руки кто-то другой?
Он нахмурился и сложил руки на груди, но выглядеть грозно у него не вышло: помятый и отросший вид делал его совершенно жалким.
— Горюшко ты моё! — возвела глаза к потолку Эсна, подошла, встала на цыпочки, нежно разгладила пальцем его хмурый лоб и осторожно заглянула в глаза: — Ну что, что ты творишь?
В её голосе звучала ласка и обеспокоенность.
Черты его лица разгладились. К нему частично вернулось самообладание.
— Я бы тебя обнял, солнечная, — усмехнулся он, — но, кажется, ты права, мне не помешает сперва помыться.
Она рассмеялась и обняла его сама.
Он тяжело вздохнул и зарылся лицом в её волосы.
Интермедия
Младший Треймер неспешно пил коньяк в гостиной Кьеринов.
— Ходят слухи о болезни солнечной, из-за которой она не выходит из покоев, — обстоятельно объяснял он. — И совершенно точно имела место бурная ссора. Раннид как с цепи сорвался.