Выезд на происшествие
Шрифт:
Танков беспокойно задвигал руками по плексигласу на столе. Где-то под ним он видел список позывных. Вот только что видел.
– - Ну?
– нетерпеливо поторопил Ганеев.
– - Двести первый.
– Филиппов неспешно приоткрыл щелки глаз.
– Да бесполезно вызывать. Кузьмич наверняка рацию не включил.
Ганеев все-таки попробовал. В рации бесперспективно хрипело и щелкало.
– - Разгильдяй!
– Он швырнул трубку.
– Давно выгнать пора.
– - Да звонили они, - лениво успокоил его Филиппов.
– В отдел едут.
– - Раскрыли?
– - Вроде везут кого-то.
– -
– Ганеев поправил фуражку.
– Если что, я дома. А вам, - с неудовольствием сделал паузу на этом слове, - товарищ лейтенант, надо быстрей овладевать оперативной обстановкой. Вы сейчас мозг отдела, а не просто, понимаешь, кукла какая-нибудь. За все в ответе.
Едва захлопнулась за ним входная дверь. Танков упрекнул Филиппова:
– - Что ж вы, Пал Евгеньич?! Звонили, а вы мне не сказали?
– - А чего говорить? Едут и едут.
– Филиппов, опершись сразу на стол и подоконник и покряхтывая, поднялся.
– Пойти кабинеты, что ли, проверить?
ЗАЗВОНИЛ телефон. Мужской голос продирался издалека, сквозь хрипы в телефонном аппарате: - Милиция? Слушайте, вы там скажите этой истеричке, чтоб меня в дом впустила! Не на улице же мне околевать!
– - Говорите громче и по существу!
– закричал Танков.
– Откуда вы и что случилось?
– - С Востока я!
Танков посмотрел на разминающего поясницу Филиппова.
– - Поселок Восток, - кивнул тот.
– Есть такой. Лесовики там живут. Самый у нас медвежий угол.
– - Громче, пожалуйста!
– опять закричал Танков.
– Кто вы и что случилось?
Он долго слушал, кивал, переспрашивал. Наконец закрыл ладонью мембрану:
– Ничего не пойму. Какой-то Гусаров. Вроде из заключения. Там у него часть дома по наследству. А в доме женщину с детьми поселили, что ли. В общем, не пускает она его. Чего делать-то?
Филиппов неспешно отобрал трубку.
– Слышь, милый.
– Он даже не изменил тональности и не повысил голоса.
– Дело-то твое гражданское, понимаешь? Не милицейское... Ну тем более... Ты погоди. До утра найди, где переночевать... Ну, как это не найдешь? В своем-то поселке? А утром в поссовет... Чего ты мне свои бумаги читаешь? Я в них все равно не понимаю. Ты в поссовете доказывай. Они власть, разберутся... Ну чего заладил: сломаю, сломаю? Мужик ты или нет? Уступи до утра... Ну ладно, передай ей, что в милицию велели позвонить. Только гляди, чтоб без рукоприкладства. А то опять загремишь.
– Он аккуратно положил трубку.
– Чем только заниматься не приходится! Запиши куда-нибудь. Может, часа через два позвонишь для покоя.
В ДВАДЦАТЬ один час вернулась опергруппа. Первым в дежурную часть зашел оперативный уполномоченный уголовного розыска Велин. Из-под левой подмышки расстегнутого пиджака выглядывала замшевая лямка знаменитой велинской кобуры, сшитой по его личному заказу, как сам он не раз деликатно намекал, одной ба-а-льшой специалисткой.
– - А ты чего здесь?
– поразился Велин, узрев перед собой собственного стажера.
– - Не видишь, дежурю.
– Насмешливая велинская интонация Танкову удовольствия не доставила.
– - Ну ты подумай, детсад развели!
– Велин обернулся
– - Тебя в самом деле кто поставил?
– удивился тот.
– - Заместитель начальника райотдела Ганеев.
– Танков на всякий случай поднялся.
– Не явился сменный дежурный.
– - Опять сорвался!
– По сообразительности Гуляев никак не уступал Чеснокову.
– Но Ганеев-то хорош! Пацана на такое дело сунуть.
– Последнее он произнес вроде бы про себя, но достаточно громко, чтоб быть услышанным другими.
– Новости?
– Гуляев безошибочно выхватил из пачки рабочую тетрадь.
– - Ничего особенного, товарищ капитан. По линии экономической преступности сигнал. Еще из поселка Восток звонили.
– Танков заглянул в черновик.
– Там Гусаров "откинулся", - хвастанул он вдруг жаргоном, но под ироничным взглядом Гуляева смущенно поправился: - Из заключения вышел. А его в собственный дом не пускают. Туда поссовет женщину с детьми поселил.
– - Больше ничего?
– - Никак нет. А у вас как, товарищ капитан?
– решился Танков.
– Ганеев приказал узнать.
– - Приказал, приказал... Много больно приказывает!
– Судя по всему, на Ганеева у него была аллергия. Он расстегнул пуговку на потертой папке, достал тоненькую пачку бумаг.
– Регистрируй кражу. В управление передашь как нераскрытое.
– - Так вроде у вас фигурант есть?
– щегольнул осведомленностью Танков.
– - Передашь, как сказал!
– Гуляев поморщился, тяжко вздохнул.
– Танков, у меня лицо как, добродушное?
– Он растекся вдруг в простецкой улыбке.
– - Как будто, - растерялся Танков.
– Тогда порядок. Велин, пригласи Рыкову, - и он опять вздохнул, словно набирая воздуха перед тяжелым погружением.
ПО ПУСТОМУ отделовскому коридору процокали каблуки, и следователь Рыкова, маленькая молодая женщина, не остывшая еще с дороги, остановилась, напряженно прислонившись к косяку двери.
– - Татьяна Геннадьевна, - Гуляев увлеченно, не отрываясь, листал читанный только что перед этим журнал, - может, ты Воробья прямо сейчас задержишь, чтоб его в ИВС пораньше отвезти?
– - А я и в мыслях не держу его задерживать.
– Небрежный гуляевский тон не сбил ее и не поколебал.
– Я тебе еще в машине об этом сказала.
– - Ну и сказала!
– Гуляев бросил об стол журнал, а вместе с ним и дипломатические подходцы.
– Воробей вор, и его надо посадить!
– - Надо, - ехидно согласилась Рыкова.
– Но только при наличии доказательств.
– - Магазин-то он подломил.
– - Может быть.
– - Погоди.
– Гуляев заволновался.
– Его после кражи у магазина видели. Это раз...
– - Не у самого магазина, а просто в деревне.
– - При нем было две бутылки водки, и он угощал комбайнеров. Причем водка той же партии, что украдена. Это тебе что, не доказательство?
– - Да эта партия два дня продавалась. И выдавалась, между прочим, не по ведомости. Короче, ничем не опровергнуто, что он мог ее купить.
– - Так опровергни! Ты же следователь. На то и существуешь.