Выезд на происшествие
Шрифт:
– - Попробую, - охотно согласилась Рыкова.
– Но только сейчас у меня оснований для задержания Воробьева нет, и я свою шею под незаконное задержание подставлять не буду.
– - Страхуешься?!
– - Здоровый инстинкт самосохранения.
– - Слушай, ты часом не ошиблась призванием? Тебе бы в адвокаты. Ты что, не понимаешь? В деревне появился неоднократно, - Гуляев уже не произносил слова, а чеканил их по слогам, - судимый за кражи Воробьев, и тут же полетел магазин. Другие версии не идут. Мы ж вместе отрабатывали.
– - А обыск ничего не дал.
Велин издевательски хмыкнул. Гуляев сдвинул узел мешавшего ему галстука:
– -
– - Вот найдешь, тогда обещаю: задержу. При всех обещаю, - решительно произнесла Рыкова.
– - Хо-хо-хо!
– Велин даже сложил руки на животе, демонстрируя муки от хохота. Рыкову, как и вообще всякую некрасивую женщину, он не терпел.
– - Так некого задерживать-то будет! За Воробьем пять судимостей.
– Для наглядности Гуляев показал раздвинутую пятерню.- С шестой ходкой он будет признан особо опасным рецидивистом. И, между прочим, отлично это знает. Поэтому, как только гуманная наша Татьяна Геннадьевна, оберегающая закон от негодяев из уголовного розыска, его с извинениями отпустит, благодарный Воробышек тут же расправит крылышки и полетит бомбить магазины в другое место. И дай бог, чтоб его не пришлось объявлять во всероссийский розыск.
Рыкова задумчиво принялась выстукивать что-то на косяке двери.
– - Ну, ты что, в самом деле, зэка этого пожалела?
– уловил ее неуверенность Гуляев.
– - Его?!
– та аж вскрикнула в негодовании.
– - Так задержи!
– поспешно поддержал начальника Велин.
– А мы тебе за эти три дня доказательства для ареста накопаем.
– - Уж ты, пожалуй, накопаешь, - фыркнула Рыкова, и это было ее местью за дерзкое хохотание.
– - Да нельзя такого кита не задерживать!
– Возмущенный Велин даже схватился за свои густые волосы и слегка их поворошил.
– Вон молодой дежурный и тот тебе скажет.
Танков почувствовал себя неловким зрителем в цирке, которого расшалившийся клоун вдруг потащил из первого ряда на манеж.
– - В самом деле, Татьяна Геннадьевна, - пробормотал он.
– Как же отпускать? Если вы и сами считаете, что это он. Ведь преступник же.
– - Ты-то еще, цыпленок...
– Разгорячившаяся Рыкова развернулась к Танкову, но, посмотрев на его разом сморщившееся лицо, продолжать не стала.
– Словом, так, Гуляев. Все это слова. Хочешь задерживать, делай это сам. А я с прокуратурой в объяснительные записки играть больше не намерена. С меня хватит - наигралась.
– - Оно конечно.
– Гуляев больше не скрывал презрения.
– В сторонке отсидеться спокойней.
– - Если у вас больше ко мне ничего нет, я пойду. Мне еще обвинительное заключение по наезду надо отпечатать.
– - Вот ведьма!..
– полоснул ей вслед Гуляев, не слишком регулируя тембр голоса.
– Чистюли! Крысы конторские! Как раскрывать, так их нет. А вот помешать, так откуда кто берется! Закон, закон! Используют как ширму для безделья. А закон для одного существует: чтоб общество от таких вот Воробышков защищать. И если я Воробья посажу, так этим нашему обществу окажу неоценимую услугу, а стало быть, действия мои на благо закона и вполне ему соответствуют. Подведя такую роскошную идеологическую базу под принятое решение, Гуляев успокоился. - Велин! Тащи сюда эту контру!
И вот в сопровождении Велина и шофера-милиционера Игнатьева в дежурную часть вошел невысокого росточка пьяненький и веселенький мужичонка с могучей бородавкой на правой ноздре - гроза сельповских магазинов
– - Чего делать-то будем, тезка?
– Доброжелательный Гуляев находился в явном затруднении.
– - А чего такое случилось, Юрий Алексеевич?
– Воробей на глазах расстроился.
– - Придется тебя сажать. Как считаешь?
– - А почему ж не посадить?
– не стал противиться Воробьев.
– Воля ваша: надо - сажайте.
– Ты ж умный мужик. Юр!
– оценил собеседника Гуляев.
– Так чего ж ломаешься? Попался - будь мужчиной, имей смелость признаться.
Танков заметил, как Воробей, явно удивленный таким грубым ходом, но не желавший, видно, напрямую ссориться с Гуляевым, удержался от насмешливого ответа.
– - Я, Юрий Алексеевич, трусом с детства был, - стесняясь, признался он.
– Чего уж теперь с этим поделаешь?
– - А вот это ты видел?
– Велин уже притащил Уголовный кодекс и раскрыл его натренированной рукой перед Воробьевым.
– Смотри статью. Чистосердечное признание есть обстоятельство, смягчающее вину. Черным по белому. Пиши, пока не поздно, явку с повинной. Глядишь, на суде пару лет скинут.
На этот раз Воробьев сдерживать ядовитую свою натуру не стал.
– И где это вы, Юрий Алексеевич, таких малахольных набираете?
– посочувствовал он.
– Да ему ж разве кражей пончиков в школьном буфете заниматься. Там пацаны очень эту книжку уважают.
Занервничавший Велин двинулся было к доставленному, однако Гуляев движением плеча отодвинул подчиненного.
– Ты в самом деле думай маленько, кому чего говорить, - сказал он неодобрительно.
– Да Юрку сколько раз сажали, столько статью эту зачитывали. Верно я говорю?
Велинский промах Гуляев тотчас использовал для укрепления контакта с подозреваемым.
– - Приятно иметь дело с умным человеком, - осторожно потрогал наживку Воробей.
– - И когда ты только, Велин, работать научишься? Ко всем без разбору со своими приемчиками. В людях надо разбираться. А то только по бабам силен, - непедагогично отчитал начальник угро своего опера. Нахохлившийся Воробей удовлетворенно кивал головой.
– - Ну, вот что, Юра.
– Добившись, что тот расслабился, Гуляев тут же заложил вираж для новой атаки.
– Мужик ты грамотный. Поэтому кодекс я тебе читать не буду. Ты его и так наизусть знаешь. И свободу за признание не обещаю - у тебя теперь ее долго не будет. Зато другое я тебе обещаю твердо: признаешься, даешь явку с повинной - будет и по изолятору, и по зоне все как надо. Ну, ты понял. Идешь в непризнанку - на меня не обижайся.
– - Зачем же так ребром-то?
– забеспокоился Воробей.
– У вас свой интерес, у меня свой. Чего уж так-то?
– - Ты меня давно знаешь?
– надбавил в голосе Гуляев. Воробьёв настороженно пожал плечами.
– И сколько у тебя ходок было?
– - Чего спрашиваешь? Пять. Последняя твоя.
– - Врал я тебе когда?
Воробей молчал. Молчал и Гуляев. Танков, подавшись вперед, впитывал в себя весь этот разговор, внимательно наблюдая за обоими.
– Так я тебе обещаю, - не дождавшись ответа, Гуляев говорил теперь, методично ужесточая голос.
– Или признанка, или вывернусь, но в трое суток доказательства для ареста будут. Понял ты меня? Но тогда уж, - Гуляев постучал пальцем по столу, - буду строг! Три минуты на размышление!
– Он демонстративно посмотрел на часы и мягко, доброжелательно, как-то даже по-домашнему добавил: - Думай, Юра, - и вышел в коридор.