Выкупи меня
Шрифт:
Наверное, он сейчас ликует.
Дальше полная дичь — суммы летят всё выше и выше. В поднебесье. Головокружительные. Нереальные. Откуда у людей такие деньги?
Наконец торг останавливается на цифре с семью нулями. В долларах.
Распорядитель аукциона озвучивает её раз… и бьёт молоточком…
Два…
Бьёт молоточком.
Противный толстяк, который назвал эту сумму, шарит сальным взглядом по моей фигуре и самодовольно ухмыляется, должно быть, представляя, что будет делать со мной.
Меня
Это против правил, но я обхватываю себя руками, ёжусь.
Гадко. Как же гадко.
Хуже, чем когда я сидела в клетке.
— И… — распорядитель заносит молоток, чтобы огласить мой приговор, когда раздаётся:
— Умножаю на три, — голос звучит ровно.
Я понимаю — он ждал.
Ресовский выходит в полосу света, подходит вплотную к подиуму, не сводит с меня глаз. В их темноте плещется что-то похожее на тревогу.
Или это игра светотени и моего разбушевавшегося воображения?
— Вы великолепны, господин Ресовский, — соловьём разливается распорядитель. — Девушка уже можно сказать ваша. Но я обязан следовать регламенту.
И снова раз.
Удар.
Два…
…занесённый молоток.
— Удваиваю, — раздаётся из зала.
Он тоже выходит вперёд, попадая в полосу света. Ярко-синие глаза смеются надо мной. Губы кривит циничная усмешка…
Нет…
Только не это!
Только не он!..
Задыхаюсь, схожу с ума от паники, отшатываюсь и…лечу во тьму.
Аристарх
Она боится.
Девочка вся дрожит, когда вкладывает свои тоненькие пальчики в мою ладонь. Осторожно сжимаю.
Я рядом. Всё будет хорошо.
Она вскидывает на меня глазищи, громадные, в них — солнце, проходящее через весеннюю зелень. И страх.
Блядь.
Она боится меня!
Как мне доказать тебе, глупышка, что я не причиню вреда? Что мне самому страшно. Так, как никогда не было прежде. Страшно, что-то сделать не так, сломать тебя ненароком — такую миниатюрную, такую хрупкую, оказаться полной мразью в твоих глазах.
Будем бояться вместе, малышка?
Свадьба проходит, как в тумане, — потому что мне плевать на поздравления, на лживые улыбки псевдодрузей, на гламурных блогеров, которые сегодня соберут солидный урожай лайков…
Мне не плевать только на страх девочки, на её нервозность, зажатость. И толпа, которую я сам же собрал, несказанно бесит сейчас.
Не терпится утащить её в номер и любить до утра, как она этого заслуживает. Что парила, кричала от счастья и не смела бояться.
Я почти ничего не пью — пьян от вкуса её губ, от манящей сладости юного тонкого тела под ладонью.
Стилисты постарались на славу — моя девочка выглядит, как сказочная фея. Тонкая фата — будто прозрачные крылья
Наконец удаётся унести её с праздника — пусть продолжают без нас. Заношу её в лифт, впечатываю в стену и набрасываюсь с поцелуем.
Ммм… какая вкусная! С ума можно сойти!
Девочка бьётся, сопротивляется. Она уже моя законная жена. Я могу надавить, потребовать. Но нельзя.
С ней так нельзя.
Останавливаюсь. Упираюсь лбом в её лоб. Дышу так, будто кросс пробежал.
Что ты со мной делаешь, маленькая?
— Прости, — шепчу, — ты так сладка, а я так голоден по тебе.
Понимаю, что это пугает её ещё больше. Но хочу, чтобы знала — быть ей этой ночью залюбленной. И — последующими ночами и днями на много лет вперёд — тоже.
Отпускать не собираюсь. Развод в нашем браке не предусмотрен.
Что происходит в номере — помню смутно. Потому что только одна мысль — добраться до желанного тела побыстрее.
Ника вся дрожит. А я слишком хорошо знаю женщин — это уже не страх, это — предвкушение. Она уже почти сдалась — выгибается податливо, отвечает жарко.
Ух, огненная девочка у меня.
Но сгорим мы вместе.
Плывущих мозгов ещё хватает на то, чтобы пообещать быть с нею ласковым. Но не уверен, что на практике получится. Желание такое, что контролировать вряд ли выйдет.
Опускаю её на кровать, на покрывало из розовых лепестков — кажется, девочки любят всю эту романтичную мишуру, а мне — не жалко для неё. Собираюсь к чертям разорвать лиф, который прячет от меня главные сокровища, и припасть к розовым вершинкам, когда раздаётся звонок…
Кто, блядь, этот смертник?
Какая-то идиотка из Яндекс-карт! Собираюсь послать на хер, но она уверяет, что не займёт много времени. Ей только уточнить пару локаций.
Рявкаю:
— Уточняйте. Быстро.
Меня, мать вашу, ждёт вожделенный десерт.
Девица выспрашивает адрес моей компании, и всех филиалов. Хорошо, что не доходит до отдельных офисов. Отбиваю дуру.
Хватит! Нашли, блядь, время! Уволю к едрени фени весь отдел маркетинга. Чем занимаются, сволочи?
Влетаю в спальню — и охреневаю.
Ники нет!
Ники, блядь, нет!
Моей законной жены!
Как она могла исчезнуть из охраняемого номера отеля? Как, мать вашу?
Меня колотит. От страха. За неё.
Набираю Темникова — у него пиликает прямо за дверью.
Глеб вваливается страшный — весь в кровище, глаза дикие, всклоченный.
— Где она? — рычу, хватая его за грудки и основательно встряхивая.
— Её забрали люди Ката! — выпаливает он.
— Что, блядь? — мой мозг отказывается воспринимать услышанное, сбоит, искрит. — Какого хера вообще происходит? Как они сюда проникли? Ты мой безопасник или хер собачий?