Вынос дела
Шрифт:
– Да, – явно обрадовался новой теме Кеша, – какую?
– Ее сто видов, – принялась рассказывать Зайка, – но мне показались подходящими только два. Один называется «Египетская», двадцать два сантиметра шириной и двадцать семь рублей стоимостью.
– На всю крышу за двадцать семь рублей? – изумилась я.
– Повторяю для тех, кто не понял, – железным голосом отчеканила невестка. – Двадцать два сантиметра шириной! И двадцать семь рублей за штуку! Одной черепичинки хватит лишь на домик для жабы Эльвиры, нам надо намного больше.
Я
– Другая разновидность носит имя «Клеопатра», – продолжала Ольга, – двадцать семь сантиметров ширина и двадцать два рубля цена.
– Постой, постой, – опять не врубилась я, – они что, одинаковые?
Зайка, не мигая, уставилась на меня безупречно подкрашенными карими глазами.
– Мать! – возмутился Аркадий. – Кончай ваньку валять.
– Никого не валяю, просто удивляюсь.
– Они разные, – принялся пояснять сын, – «Египетская» – двадцать два сантиметра шириной, а ее цена – двадцать семь рублей, а «Клеопатра» двадцать семь в ширину, зато стоит двадцать два! Усекла?
Уж не знаю, что будет с крышей для ложкинского дома, но моя начала потихоньку съезжать.
– Возьмем по двадцать семь!
– По двадцать семь чего? – осведомилась Зайка. – Сантиметров или рублей?
– Рублей, – сказала я.
– Сантиметров! – одновременно выкрикнула Маня.
– Хватит! – разъярилась Зайка.
– Надо написать на бумажках названия и сунуть в шапку, – предложила Варя.
– Ты гениальна! – воскликнула Зайка.
Минут через десять, предварительно слегка поспорив, кто будет тянуть жребий, и решив предоставить торжественную миссию Тане, мы сунули хозяйке под нос бежевую шапочку с помпоном.
Таня вытащила записочку и оповестила:
– «Клеопатра».
– Отлично, – приободрилась Зайка, – теперь посчитаем, сколько надо штучек. Манюня, сбегай за калькулятором.
– Почему всегда я? – заныла девочка. – Столько народа сидит, а бежать мне?
– Сейчас принесу, – вздохнула Таня.
– Нет уж, я сбегаю, – ответила Маня.
Наконец появилась и счетная машинка.
Кеша потыкал пальцем в кнопочки.
– Неровное число выходит, – бормотал Аркадий, – 1818 и остаток.
– Дай сюда, горе луковое, – выкрикнула Маня, выхватывая у брата калькулятор, – у тебя всегда по математике двойка стояла!
Она азартно принялась нажимать кнопки.
– 1481 получается.
– Вот и неправда, – стоял на своем наш адвокат, – 1818!
– Гляди, – обозлилась Маня, – четыреста метров умножить на сто, получаем сорок тысяч сантиметров, потом делим на двадцать семь!
– Я делил на двадцать два, – заявил Аркадий.
– Почему?
– «Клеопатра» двадцать семь рублей, а ширина двадцать два сантиметра.
– Наоборот, – завопила Маруська – двадцать семь ширина!
– Нет, цена!
– Говорю же, ширина! Зайка, подтверди!
Ольга замахала руками:
– Вы
«Математики» разинули рты.
– Ох и дура же ты, Машка, – первым очнулся Кеша, – а еще отличница.
– Сам хорош!
– Ты уроки, смотри, до ужина делай, а то после еды ничего не соображаешь, – не успокаивался братец.
– Прекрати, – разозлилась на него жена, – отвяжись от ребенка!
– Ничего себе ребеночек, с полтонны теленочек, – вздохнул Кешка.
– Слушай, – злобно прошипела Маня, – ты лошадь Пржевальского видел?
– При чем тут лошадь? – искренне удивился задира.
– А при том, – заорала Маня, бросаясь на обидчика, – она очень здорово лягается и кусается!
Раздался звон разбившейся чашки. Таня ухватилась за виски:
– Нет, все, ложусь в кровать, опять мигрень!
Постанывая, она вышла из комнаты.
– Сейчас же прекратите, – велела я, – как не стыдно, в конце концов, вы не дома.
– Она меня укусила, – плачущим голосом заявил Аркадий, – вот, за шею! А мне завтра в суде выступать! Явно синяк появится!
– Подумаешь, – фыркнула, чувствуя себя победительницей, Маня, – скажешь, жена в порыве страсти разошлась!
Не дожидаясь нашей реакции, она вылетела за дверь.
– Во, блин, – пробормотал Кеша, – выросла детка!
– Нечего к ребенку приматываться, – резюмировала Зайка.
– Ой, весело как, – радостно сообщила Варя, из подросткового упрямства продолжавшая есть пюре посредством пальца, – у нас никогда до сих пор так весело ужин не проходил!
– Так сколько же брать черепицы? – забормотала Ольга.
Поняв, что сейчас все начнется сначала, я тихонько выскользнула за дверь и позвала собак.
Где-то с полчаса мы погуляли в саду, а когда вернулись, из столовой неслись гневные крики. Дети никак не могли подсчитать, сколько нам понадобится черепицы. Стараясь остаться незамеченной, я проскользнула в спальню. Ну почему у других людей по вечерам тишина и покой? У нас же вечно крик, гам и скандал.
Голова гудела, и мысли путались. Думать совершенно ни о чем невозможно. Ладно, утро вечера мудренее. Забыв задернуть занавески, рухнула в кровать и мигом отбыла в царство Морфея.
Сплю крайне чутко. Достаточно одной из наших кошек, нежно ступая на бархатных лапках, пройти мимо двери спальни, как мигом проснусь. Любой шорох, скрип, писк тут же возвращает к действительности. Но на этот раз разбудил свет. Сквозь закрытые веки проникла яркая вспышка, и послышалось тихое урчание. Все ясно: по шоссе проезжала машина, и свет фар мелькнул в окне с раздернутыми портьерами.
Я села, потрясла головой и глянула на будильник: три часа. Сон улетучился. Включив ночник, принялась перелистывать детектив, но скоро дремота начала закрывать веки. Натянув повыше мягкое, теплое одеяло, я спокойно заснула.