Выпуск 4. Семь пьес с необычной судьбой
Шрифт:
РЕБЕЗОВА. Столько дел — получить карточки, отоварить их, окна заклеить, в конце концов.
ГАРКУША. К зиме термоядерной готовишься? Клейстеру не хватит, Кира, клейстер дефицит.
ЛАПИН. И где вы увидите эти стекла, поставьте на них крест, Кира Андреевна, они уже выбиты. Только фанера!
МАША. А квартиры целы?
ЛАПИН. Квартиры должны остаться, но только сталинские.
МАША. А если будут… ну… пустые,
ГАРКУША. Упрашивать будут — не возьму!
РЕБЕЗОВА. Дурак ты, что ли, Иван?! Вроде еще и не пил как следует! Квартиру — да не взять!
ГАРКУША. Я давно, еще до войны, приложил эту хреновую идеологию к текущему моменту. Поставлю памятник жене — и уеду в деревню, я и дом присмотрел.
ЛАПИН. А как же я, Иван?!
ГАРКУША. Дом большой — места всем хватит. И тебе, и корове, и свинкам. Как Матроскин с Шариком жить будем, чем мы хуже собак-то! Аппарат беспартийный у меня давно сварганен, с двойной перегонкой, уемистый и дюже экономный — его на ВДНХ — верная золотая медаль!
ЛАПИН. А утки с гусями?!
ГАРКУША. Все будет — кроме баб, чисто мужской фермерский монастырь. Ну, агропром, скорей всего — того! И колхозы тоже — того! Дизелек небольшой — клади десять бутылок первача — есть прапорщик знакомый, бутылка — полцистерны соляры. Он на танковом полигоне базой заведует, там танков — во! А с самогоном плохо. А у нас все наоборот будет.
ИВАНОВ. А баня у вас будет?
ГАРКУША Баня — первое дело. Попарился — и в озеро, камыши, уточки посвистывают — жизнь вокруг — никакого коммунизма не надо!
ДОРОДНЫХ. А грибы, а ягоды — про них-то забыли, Иван Данилович?!
РЕБЕЗОВА. А про травы, босиком по росе, дыша по Бутейко, как же без этого?!
ГАРКУША. Босиком — сколько угодно, но с ягодами трудновато — сахар-то стратегическое сырье, без него аппарат не работает и конечного результата не выдает. А главное, как нас учила родная и всепобеждающая — это конечный результат!
ИВАНОВ. Можно пчел завести! Мед очень полезен.
ГАРКУША. Змеевик на меду часто забивает и голова потом болит сильно! А с анальгином-то теперь ой-ой-ой будет!
ЛАПИН. Станочки поставим — токарный, фрезерный и сверлильный! Я оранжерею построю, зимнюю, картины вечером писать буду, гобелены ткать!
ДОРОДНЫХ. Я тоже хочу гобелены! Хочу гобелены вышивать! Господи, ну как хочется хоть один гобеленчик вышить!
ГАРКУША. Мы тебя, Юрьевна, в экономки возьмем. Баба ты справная и по двору от тебя польза будет. Но жить будешь отдельно, там есть хатка, ровно на тебя.
ДОРОДНЫХ.
ЗЕНИН (взволнованно). Э-э, погодите! Экономку взяли, а про плотника-то забыли! Верстак нужен, а при нем плотник. Без плотника двор, что церковь без попа! Я знаю одного, с детства приученный — люльку, сани, гроб — все умеет! В чистом виде.
ГАРКУША. Где ж он, такой ценный кадр?
ЗЕНИН (встает). Это я.
ЛАПИН. Иван, ну зачем нам плотник?! Жили без него и проживем дальше!
ГАРКУША. Плотник — вещь нужная.
ЛАПИН. Вот увидишь — он тебя первым и заложит, сдаст, как Павлик Морозов, к седьмому ноября. У него же условный рефлекс выработался!
ЗЕНИН. Не сдам, честное слово партийца.
ГАРКУША. Жорес, может выйдешь с партии потихоньку, под шумок? Мы тебя не осудим.
ЗЕНИН. Не проси, Иван, умру без нее.
РЕБЕЗОВА. Очень интересно получается! Человек за вас всю жизнь положил, а вы ему в куске трудового хлеба отказываете! Рай для избранных строите! Дожили!
ЛАПИН. Вот видишь, Иван, — нас уже шантажируют!
ГАРКУША. Да не ори ты, Кира, — возьмем мы Жореса, с испытательным сроком, правда. Поработает, так, может, не он с партии, а партия из него выйдет — бывали такие случаи. Труд, он облагораживает.
ДОРОДНЫХ. Юрий Витальевич, а вы почему не записываетесь?
ИВАНОВ. Увы, я не приспособлен к сельскому труду, завидую вам всем. Выйду на волю, организую какую-нибудь лабораторию, ставок много освободилось, будем мерять что-нибудь потихоньку. Свет не без добрых идей!
ДОРОДНЫХ. Как так можно, ну как так можно! Мы мечтаем о новой жизни на берегу светлого озера, а вы опять — мерять! Организовывать! Нам судьба дала такой шанс — начать все сначала, а вы, вы… (Плачет.)
РЕБЕЗОВА. Сознайтесь, Юрий Витальевич, ведь вам все давно надоело?
ИВАНОВ. Надоело.
ЛАПИН. А мечта у вас есть? Заветная?
ИВАНОВ. Есть. Но только не смейтесь, прошу вас.
ГАРКУША. Ну, как можно?
ИВАНОВ. Дело в том… дело в том… Ну, короче говоря, я сын священника. Да, я поповский сын и этого не стыжусь! В душе своей.
ЗЕНИН. Ага! Интересный фактик! Вот это новость! Тот-то вы о душе мне так часто пели — дескать, не будем брать греха на душу, Жорес Филимонович, ограничимся на сей раз выговором!