Выпускник
Шрифт:
Смеется.
— Давай тебе руку обработаем, а то ты меня всю кровью заляпаешь, и постельное белье новое. Не хочу потом от крови отстирывать.
— Давай уже, — падаю на стул, жду пока девушка вернется с аптечкой.
— Зеленкой не надо! Просто забинтуй, — командую ей.
Оленька садится рядом со мной, обрабатывает глубокие ранения, нанесенные мне ее неуемным котом. Я же думаю о том, что такого развития свидания точно не ожидал.
Начинаю хохотать. Оля глядит на меня недоуменно, тоже смеется.
Неожиданно тянусь к ней, накрываю ее рот глубоким поцелуем, орудую языком так, что Оля отстраняется.
— Закрой дверь, — командую я.
Встает, беспрекословно выполняет команду.
Возвращается, а я уже сижу на диване, расстегиваю брюки.
— Так быстро? — спрашивает дрожащим голосом.
— Быстро? Я тебя хотел, когда пришел. Это было час назад. Раздевайся.
Оля снимает с себя платье, делает неуверенный шаг ко мне.
— А поговорить?
— О чем? — моя рука касается ключицы и бретели от белой сорочки.
— Ты — следователь, — говорит Оля. — Это, очень интересная работа.
Создается вакуум. Пауза.
— Я не могу тебе рассказывать о своей работе. Тайна, понимаешь, — помогаю Оле снять сорочку через голову.
— Хорошо. Мне достаточно знать, что Макар Сомов хороший человек. Я ему могу полностью доверять, — смотрит мне в глаза.
Киваю. Снимаю с себя брюки. Оба тяжело дышим, продолжая стоять.
Ложусь на диван, куда Оля уже бросила постельное белье.
— Иди ко мне.
Я обнимаю её за талию, и мы целуемся. Оля прижимается ко мне, и я чувствую её тепло, её дыхание у своего уха.
В её глазах — тот самый блеск, который я заметил ещё при первой встрече.
— Ты заводная и горячая.
Чувствую, как дыхание девушки становится тяжелее, как она начинает чаще дышать, её грудь касается моей, и я понимаю, что уже хочу — не могу.
В комнате становится тесно от спертого воздуха.
Мягкие податливые губы находятся так близко, что я ощущаю каждое слово, которое она произносит.
— Макар… Ты… Я…
— Сейчас презерватив только надену…
Мы занимаемся любовью страстно, словно пытаясь наверстать упущенное. Двигаемся в унисон. Наши руки, губы, тела сливаются в единое целое.
Мы снова и снова предаёмся страсти, забывая обо всём на свете. Ночь тянется бесконечно, и с каждым разом наши движения становятся всё более дерзкими, всё более отчаянными. Мы даже пробуем новые позы.
— Ты так много умеешь! — восхищается Оля.
А то!
Утром, когда первые лучи солнца пробиваются сквозь окна, я лежу рядом с девушкой, наблюдая, как она дышит, как её алые губы чуть приоткрыты во сне.
Лицо красивое умиротворённое, русые волосы разбросаны по подушке. Оля ещё спит, но мне уже пора уходить. Я знаю, что это была наша единственная ночь.
Девушка слишком хороша, слишком
Поднимаюсь с кровати, тихо одеваюсь, чтобы не разбудить её. Моя рука на мгновение задерживается на дверной ручке, и я ловлю себя на мысли, что хочу остаться.
Но знаю, что не могу.
Возвращаюсь, нахожу на столе бумажку, пишу на ней несколько слов: «Было здорово. Желаю тебе всего самого»; оставляю записку рядом с кроватью.
Оля вздрагивает во сне, но не просыпается.
Я выхожу из квартиры, и как только дверь за мной захлопывается, чувствую, как в груди что–то сжимается.
Немного жаль, что этот миг уже не повторится.
Но я не могу вернуться. У меня другие цели в этой жизни. Оля в мои планы не входила.
Пять часов утра.
Я иду по городу, который только начинает просыпаться, мои шаги отдаются глухим эхом на пустынных улицах. Лампочки в фонарях тускло мерцают, пытаясь прогнать остатки ночной темноты, но утро уже начинает своё медленное наступление.
Ноги будто сами несут меня вперёд, а в голове — приятная пустота с лёгким послевкусием прошедшей ночи.
Чувство удовлетворения распирает грудь, заставляя самодовольно улыбнуться самому себе.
Город просыпается.
Машин на дорогах почти нет, лишь редкие тени проезжают мимо, как привидения, а одинокие прохожие, которые встречаются — будто выныривают из своих снов на этот свежий осенний воздух.
Я иду, чувствуя, как под подошвами шуршит гравий, а сверху, в небе, начинают проступать первые бледные оттенки рассвета.
Метро только открылось, и я направляюсь к ближайшей станции.
Спускаюсь по эскалатору, смотрю на рабочих, спешащих в утреннюю смену на заводы и фабрики, в магазины и парикмахерские.
Как же здорово жить!
Доехав до своей станции, пружинящим шагом поднимаюсь наверх, выхожу на улицу. Вдыхаю свежий воздух полной грудью.Общежитие рядом, но пока иду к нему успеваю передумать с добрый десяток мыслей.
Спустя десять минут уже открываю дверь в комнату, осторожно, пытаясь не разбудить соседей.
Но, как всегда, — Коля тут как тут. Слух у него, конечно, отменный. Уже проснулся, выкатил свои шары, смотрит на меня.
— Макар, какого? — ворчит он, приподнимаясь на локте и сверля меня взглядом. — Шесть утра, воскресенье, а ты тут как привидение бродишь!
Я усмехаюсь, снимаю куртку и бросаю её на стул.
— Извини, Коля, не мог раньше. Задержался немного, — говорю я. Но Коля, конечно, не унимается.
— Ага, задержался. В чьей на этот раз квартире? Дай–ка, угадаю. Нимфа в юбке, светленькая или темненькая? Пухленькая или худенькая? Серёга, который до сих пор мирно посапывал в углу, ворочается и, не открывая глаз, выдает: