Выпускник

Купцов Мэт

— Черти, дайте хоть в воскресенье поспать… Макар, ложись уже. Сегодня до обеда можем дрыхнуть. Единственный день недели — воскресенье, и то не дают поспать.

Немного жалею парней, на свете так много всего интересного, а они дрыхнут, считая, что жизнь бесконечна, всё еще успеется.

Не, так это, ребята не работает.

Есть шанс — хватай его. Завтра может не наступить…

Сажусь на койку, снимаю обувь, и кидаю взгляд на парней, вытягиваю ноги и с удовольствием потягиваюсь.

Коля

поднимается на локте и смотрит на меня с выражением деланой серьёзности.

Не обращаю на него внимание. Откидываюсь на подушку и смотрю в потолок.

Звуки утреннего города постепенно проникают в комнату через открытое окно. Всё как обычно, нореагирую я на них по–другому. Ценю что ли больше, чем раньше. Да, ночь была насыщенной, и я доволен, теперь можно отдохнуть.

Коля же, явно неготовый закрыть тему, ворочается на кровати.

— Ладно, Макар, признайся честно, не жалеешь, что так рано вернулся? Ведь мог бы ещё пару часов прихватить.

Пожимаю плечами, зевая.

— Знаешь, Коля, иногда лучше остановиться вовремя. Завтра новый день, новые свершения и победы.

Коля улыбается, Серёга что–то бормочет в подушку, и я закрываю глаза, позволяя себе на несколько часов уйти в долгожданный сон.

Утро воскресенья выдается особенным. Мои планы безжалостно рушатся.

— Сегодняшний день ты обязан провести с нами, — неожиданно сообщает мне Серёга, как только я просыпаюсь в обед.

— С какой стати? У меня свои планы.

— Так не пойдет, — вторят ему парни. — Макар, ты совсем от коллектива отбился. Деньги деньгами, а коллективу надо соответствовать.

— О чем вы? — сижу на кровати в майке и в трико, пытаюсь понять, что происходит. Ощущение такое, что ребята сговорились, решили сделать мне выволочку.

— Тебя Москва проверяет на вшивость, а ты уже поддался ей, — гундосит Колян.

— Мне не нравится этот разговор, — буркаю я недовольно.

— Ты слишком много работаешь, нужно знать меру. Учеба может пострадать. В конце концов, деньги не главное. Желудок не так важен, как сознание. Мы же советские люди, а не недобитые капиталисты.

— Так не страдает же. Я сдаю все зачеты, и сессию сдам на пятерки, вот увидишь.

— Тебя в партию не возьмут никогда. Стиляг туда не берут, — неожиданно выдает Серега.

— Я похож на стилягу? Ты хоть знаешь, кем они были?

— Надеюсь, что ты всего лишь стиляга, а не спекулянт, — выдыхает задумчиво Миша.

Бросаю на него злой взгляд.

— Чего? Это не я. Злые девчачьи языки болтают всякое о тебе.

— Что с фарцовщиками замешан, фирмачом прикидываешься, — заканчивает за него Серега. — Называй вещи своими именами.

— Да пошли вы, — бью кулаком по постели.

— Не надо так с нами. Мы к тебе с добром, ты

наш друг.

Что меня нереально раздражает сейчас, так это то, что кто–то смеет лезть ко мне в душу и давать советы.

— Закрыли эту тему, — поднимаюсь, ухожу умываться

Глава 16

Возвращаюсь, парни уже обедают, ждут меня.

— Уха? Из консервы?

Серега кивает, молча ест дальше.

— Почему не мясо?

— Мы тут подумали, что пора нам учиться экономить.

— На черта?

— Не ругайся.

— Зачем? Надо работать, а не экономить.

— Студенты очного отделения не должны работать, — учит меня жизни Колян.

— Кто сказал?

— Так общество решило, у каждого свои цели ясные, задачи определенные. Мы — комсомольцы должны учиться, коммунисты — строить наше общество, работники ударного фронта — работать, вести нас в светлое будущее. Вот закончим вуз, получим корочки, и станем тем самым ценным капиталом — людьми с корочками — кадрами, кующими победу социализма над всем миром.

Не знаю, как объяснить этому парню, глубоко верящему всему, что он слышит, что всё не то, чем кажется. А люди, которые голосят с трибун об этом самом фантастическом «светлом коммунистическом» будущем, уже сегодня живут хорошо, катаются как сыр в масле, и не думают, где завтра и на что купить продукты или зимние сапоги для детей, растущих так быстро, как грибы после дождя.

Понимаю, что мои мысли крамольные, поэтому цежу сквозь зубы:

— Не вопрос, догоним и перегоним, — и молча, уплетаю хлеб с ухой.

После обеда дежурный уносит мыть посуду, я же с осуждением смотрю на Колю, который обложился учебниками.

— Сегодня воскресенье, — напоминаю ему.

— И? Что это меняет?

— Вы весь день пытались объяснить мне, что я должен жить по законам студенческого времени.Воскресенье дано нам, чтобы отдыхать.

— А кто будет повышать свой интеллектуальный уровень? — округляет глаза.

— Колян, ну не заходит тебе история журналистики, не можешь вызубрить имена, даты, брось это дело, — цедит Серега.

— Как же я сдам?

— Учись технике сдачи у Терехиной! — хохочет Мишаня.

— Это как?

— На коленках раскладываешь учебник с закладками по билетам, и переписываешь.

— А если поймают? Отчислят? — Колян бледнеет.

— Первый курс, фундаментальные предметы идут. Общегуманитарные дисциплины — философия, риторика, история. Литература, русский язык, история и теория журналистики. Античная литература, литература Средних веков и эпохи Возрождения. Никаких тебе экспериментов. Вот на втором курсе добавят предметов по специальности, будешь париться, а пока расслабься.