Выпускник
Шрифт:
— Не хочу трояк! — спорит Коля.
— Ну так, вперед, как Терехина!
— Идите вы, сами знаете куда.
— Слушайте, а техника средств массовой информации и пропаганды на каком курсе?
— Вроде на первом.
— Там прям пропаганде будут обучать?
— Неа. Вроде как про типографские станки и прочее печатное оборудование будут втирать.
— Ужасная мука для девчонок.
— А еще будет фотография и машинопись.
— Нас научат фотографировать и печатать на печатной машинке десятью пальцами.
—
— Может, обойдется.
— Что по физподготовке?
— Зачет по стрельбе грозит.
— Здорово.
— А я плаванье предпочитаю.
— В бассейн на Ленинские горы поедем.
— Может, сегодня в библиотеке посидим?
— Точно нет.
Смотрю на парней, понимаю, это сейчас они просто парни, а скоро кто–то из них станет прозаиком, поэтом или кинодраматургом. Кто–то займется опасными журналистскими расследованиями, и обязательно прославится, попадет на первый канал.
Однозначно, журфак МГУ — это веселый факультет и многообещающий. Не зря я выбрал его, а не биологию, куда собирался настоящий Макар Сомов.
Понимаю, он просто не решался признаться себе в том, что может поступить в МГУ, поэтому мечту свою хранил втайне ото всех. А я пришел, узнал, и победил его страх! Теперь учусь на факультете своей мечты.
Учителя у нас огонь! Великолепные преподаватели — женщины, старорежимные профессора — мужчины. Такой факультет как наш не может не породить знаменитостей.
Брежневское время — спокойное и одновременно не однозначное, как скажут чуть позже, уже в мое время! Несмотря на существующие политические проблемы, эта эпоха стала первой, когда советская молодежь чувствовала себя прекрасно.
Первое поколение послевоенных лет. Никакой опасности, запах прошедшей войны забыт, в противостоянии СССР и США советские граждане чувствуют полный контроль над ситуацией, никто не верит, что что-то может угрожать.
Молодежь верит в светлое будущее, вдыхает стабильность полной грудью, одевается по последней моде, смотрит классные фильмы, в том числе зарубежные, гоняет на мотоциклах «Ява», и не знает, что пройдет еще пятьдесят лет, и всё кардинально изменится.
Выдыхаю это самое знание, потому что не хочу портить себе настроение.
— Слушайте, ребята. Мне нужна стипендия повышенная, — неожиданно заявляет Коля. — Для этого я должен сдать сессию на одни пятерки.
— Чем можем помочь?
— Веселова, комсорг наш, тут идею подкинула — пригласила вступить в театральный кружок. Говорит, им там жесткого мужского голоса не хватает.
Дружно гогочем.
— Не смешно. Вы же знаете, что любая активность ведет к повышению статуса. Стенгазетой я заниматься не хочу, скучно это. К спорту не расположен. — Команда КВН появится намного позже в 1989 году, так что поржать не получится. Впрочем, это не те годы, когда можно над чем-либо открыто смеяться, — проговариваю мысленно. — На повестке остается театральный кружок.
— Лучше, как Терехина, — говорю я, тут же удостаиваюсь пугающего взгляда Коли.
— Всего–то для начала надо песни выучить.
— Какие?
— Ну, те самые, что мы в общаге горланим.
— Так за совет народных комиссаров… — выкрикиваю я.
— Можно что–то попроще.
— Так за Царя, за Родину, за Веру мы грядем громкое «Ура! Ура! Ура!», — вопит Серега.
— Ну вас, — Коля обижается, и запевает другую песню: — За нашим бокалом сидят комиссары и девушек наших ведут в кабинет…
— Вы еще в царские чины и звания сыграйте. Кто сегодня будет ротмистром, кто поручиком.
— Надоели вы со своей болтологией. Время между прочим уже три. Скоро день закончится, а мы так и не решили, чем займемся.
Громкий стук в дверь извещает о прибытии кого–то постороннего.
— Кто там? Войдите! — гундосит Серега.
Спустя мгновение дверь открывается осторожно, потихонечку, и появляется голова Маши Серегиной.
— Тебе чего? — гаркаю на нее. Только девчонок здесь не хватало.
— Я по поручению к вам… — заговорщицки подмигивает.
— Кто тебе поручил поручение? Выкладывай, — усмехается Мишаня, осматривая аппетитную Машку.
— Девочки.
— Выкладывай.
— Сегодня у комсорга Лидии день рождения. Мы скинулись на продукты, на конверт.
— Хочешь теперь с нас три шкуры содрать? Денег нет! Стипендия закончилась, а до следующей еще неделя.
Машка хлопает глазищами. Кажется, эта бестия умеет хлопать всем подряд. Всё что у нее есть использует в качестве оружия против мужчин.
— Я всего лишь хотела пригласить вас на праздник.
— Лидия знает, что ты за ее спиной приглашения разносишь?
— Даже не догадывается. Это будет сюрприз, мы с девчонками решили в своей комнате накрыть столы. К шести. Придете? — снова бросает на меня щенячий взгляд.
Я готов скинуться на подарок, мне для Лидочки ничего не жалко. Лишь бы отвязаться от нее, откупившись. Но понимаю, что легко избавиться от общества назойливых женщин сегодня не получится, а мне уже хватило общения с Олей. Я сыт.
— Придем! — бряцает Миша. И Маша тут же исчезает за дверью, плотно прикрыв ее за собой.
— Вот и вопрос с досугом решился, — хохочет Серега, закрывая учебник Коли. — Пора решать вопрос с подарком и готовиться к гулянке. Как думаете, девчонки догадаются, что нужно что–нибудь «горяченькое» на стол поставить?
— Я не иду! Вот держите, — достаю из кармана три рубля. — Купите что–нибудь.
— Может, нам одолжишь по трешке? Со стипендии отдадим.
— Мне не жаль, — достаю из кармана три трехрублевых купюры, протягиваю парням. — Но не хочу, чтобы вы мне предъявляли претензии, как сегодня утром, ставили перед выбором — или я с вами, или один — сам по себе.