Выпускник
Шрифт:
Хитрые огоньки в глазах начальницы не ускользают от глаз Валентины, в этом я убеждаюсь, как только мы с Валей выходим из редакции вместе.
Она идёт рядом, едва ли не семенит, смотрит на меня — и ревность в её глазах мелькает. Как бы невзначай, но чувствую, что тут что– то будет.
— Макар, что это было между вами. Куда ты должен в девять вечера прийти? — говорит она с лёгкой обидой в голосе, которую можно принять за ревность.
— Ника мне работу ещё подкидывает. Я же в общаге живу, не местный.
—
— До метро дойдем вместе? — спрашиваю.
— Я — за, — отвечает она, и мы шагаем рядом.
— Меня зовут Макар Сомов, — представляюсь я, — я из Подмосковья, учусь в МГУ на журфаке.
— Валентина Синичкина, — отвечает она, — корреспондент внештатный, но ты уже знаешь. Я здесь недавно. Родители были против моей подработки, а мне не терпелось приступить к работе. Сам понимаешь, время идет. К моменту выпуска, нужно что– то уметь дельное делать. А то придешь молодым специалистом на телевидение или в ТАСС, и ничего не умеешь. Мне не хочется быть посмешищем.
— А ты у нас амбициозная!
— Я вся в папу, так мама говорит.
Шагаем к метро, разговариваем обо всём понемногу, шутим, переглядываемся. Валентина явно с интересом на меня смотрит, а я в свою очередь не упускаю возможность любоваться её фигурой, глазами — серыми, как осеннее небо, глубокими, такими… завораживающими.
— Послушай, давай вечером встретимся на Красной площади, погуляем. Ты мне город покажешь. Идет? Или в кино сходим.
— Я согласна.
Всё складывается ладно и быстро. В серых дымчатых глазах читаю что– то такое, чего не хочется упустить. Дело совсем не в пышной груди, а именно в амбициях и в характере Вали.
А еще мне импонирует, как она смотрит на меня — как кошка на красную рыбу. Главное, не стесняется своего женского взгляда.
Прощаемся у метро.
— Ну что, до вечера, Синичкина, — говорю я, подмигивая ей.
Она не отвечает сразу, только качает головой, будто хочет сказать что– то, но не решается.
— До вечера, Сомов, — произносит неуверенным голосом.
Я ухожу, а её взгляд ещё долго ощущаю на своей спине. Что ж, вечером посмотрим, чем всё закончится.
— Я люблю конфеты, — летят мне в спину ее прощальные слова, те, что она не решалась так долго сказать.
А мне нравятся женщины, любящие сладкое, — говорю мысленно, и спускаюсь в подземку.
Глава 20
Топаю на фабрику «Красный Октябрь».
В голове полный сумбур. Античные герои, Валя с ее серыми глазищами и упругой грудью, кокетливый взгляд Лидии Веселовой, пытающейся использовать меня как аэродром, чтобы махнуть в счастливое будущее советской прессы. Ника с ее ревнивым и снисходительным взглядом.
А мне нужна информация по существу, и я достаю записки, которые мне сунула Королева, перед моим выходом
— Ого! Она мне помогает? — В голове моментально возникает вопрос, откуда ей знать, что я в истории фабрики профан. Ведь с Стране Советов каждый должен знать обо всём. А будущему журналисту и подавно нужно знать всё об истории своей страны.
Читаю записи вслух: В 1846 году кондитер Фердинанд Теодор фон Эйнем приехал в Россию из Вюртемберга, а в 1849 году было положено начало делу Эйнема в России. Сладости доставляли к столу членов императорской семьи.
Радуюсь, что благодаря императорам в нашей стране много всего хорошего было создано, лишь бы им хорошо сиделось, пелось, елось.
— И пролетариату немного досталось с барского стола.
Эй, Сомов, ты брось эти мысли антисоветские, — ругаю самого себя и улыбаюсь, как антисоветский человек.
Читаю дальше:
— Паровая фабрика была открыта на Софийской набережной в Москве, она была самой современной и оснащенной технологиями в стране. В 1913 году товарищество «Эйнем» выпустило самую знаменитую конфету «Мишка косолапый», на этикетке которой изображен известный сюжет картины Шишкина «Утро в сосновом лесу».
— Мать моя шибко любит эти конфеты, надо будет привезти на зимние каникулы.
В 1922 году фабрика получила новое название «Красный Октябрь».
— Ну, наконец–то, догадались иноземную фамилию убрать из названия. А то нехорошо получается, как–то.
В 1942 в войну начался выпуск темного шоколада «Гвардейский». Сладость для бойцов уже через неделю после выпуска с конвейера была отправлена на фронт.
— Вот это дело! Сладкое нужно не только студентам, но и бойцам.
В 1950 вышли конфеты «Кара–Кум», в выпуске было отражено освоение советским человеком суровой природы.
— М–м! Помню, как же, вкус мелких орехов ощущается на языке до сих пор.
В 1955 в продажу поступила «Красная Шапочка» — пралине с тертым арахисом.
В 1965 вышел легендарный шоколад «Аленка», ставший в одночасье самым любимым в стране. Детвора была в восторге.
— По себе знаю!
— Ага, — поддакиваю в такт своим же словам. У многих моих знакомых из той жизни, из 2024 года «Аленка» является символом их счастливого детства. И у их родителей. Это я помню.
Наконец добираюсь до информации 1976 года.
— В наше время темпы производства значительно увеличены, выпускаются миллионы наборов. Сейчас идет запуск оригинальной рекламной акции — в каждую двух– и трех–миллионную коробку вкладывается открытка–сюрприз с подарком — приглашением на экскурсию по фабрике.
— Вот это дело! — бью себя в грудь. — Мне бы такую открытку, и я бы вмиг сегодня Валюшу уговорил на любовное свидание, а не на шуры–муры для пионеров в кинотеатре.
Мой путь по набережной Москвы–реки приводит меня к кирпичному зданию фабрики.