Выпускник
Шрифт:
Все вокруг становится более реальным, детали начинают оживать. Чувствую себя частью происходящего. И мое тело реагирует на всё, что вокруг происходит.
Подтягиваюсь, сажусь на диване.
В этот самый момент в комнату заходит красивая женщина.
— Как ты, Макар? — спрашивает незнакомка, садясь рядом, заботливо прикладывает руку к моему лбу.
Удивленно смотрю на молодую женщину.
Почему она волнуется за меня? Я ведь ей чужой человек.
— Кто вы? — интересуюсь я.
—
Разыгрываю?
— Ты что–нибудь помнишь о папе, обо мне, о бабуле? — женщина смотрит на меня настороженно.
Мотаю усиленно головой. Как я могу помнить ту часть жизни, где не жил? Я же не экстрасенс. К тому же тут ни интернета, ни соцсетей, ни искусственного интеллекта, чтобы получить любую информацию о жителе этого мира.
— Дядю помнишь? Вы с ним неделю назад на охоту ездили?
Снова мотаю головой.
В комнату входит старушка, которую я видел накануне. Выглядит знакомо, но ее я тоже не знаю.
Похоже, она моя бабушка, — интуитивно вычисляю я.
— Ты как? — спрашивает старушка.
— Извини, — бормочу. — Немного запутался. Голова, — виновато улыбаясь, стучу себя по черепушке.
— Макар, ты вчера просто перенервничал. Наверное, из–за того, что ударился головой о мостовую. Хорошо хоть под машину не угодил. Водитель грузовика просто оставил его в неположенном месте, а ты видимо, спешил, вот и влетел под него.
— Наверно, — соглашаюсь я, хотя в глубине души понимаю, что не все так просто. Я попал под колеса внедорожника, а очнулся под колесом грузовика в этом мире. Если там меня расплющило, то здесь только одежду зацепило.
Уже осознаю, что нахожусь в прошлом — в 1976 году.
В жизни, которая мне незнакома, но которая теперь моя. Я Макар Сомов и мне сейчас семнадцать лет.
В этом году заканчиваю школу.
Выпускник.
— Давайте завтракать, — говорит мать, поднимаясь и направляясь на кухню.
Встаю с дивана, всё ещё чувствуя лёгкое головокружение, но все четче осознаю реальность, в которой отныне живу.
Захожу на кухню, выхватываю взглядом небольшое пространство. Кухня пять квадратов, тесно, вся мебель стоит впритык. Один только громоздкий старинный буфет чего стоит. Рядом тарахтит пузатый холодильник «Юрюзань». Перед окном — обеденный стол, накрытый клеенкой в синюю клетку.
— Ты чего застыл в дверях? Залезай на свое место, кивает мама на стул в углу, между холодильником и стеной.
Взираю на узкую щель — неужели я в нее влезу? За последние десять лет я чуть раздался в плечах, и не только. Пенный напиток по пятницам, жёнины котлетки на ночь сделали свое темное дело.
— Макар, полезай! — торопит бабуля,
— Или кухню тоже не узнаешь? — строго спрашивает она, раздосадованная моим состоянием. — Твоему отцу дали эту двухкомнатную квартиру — хрущевку. До этого мы жили в бараке, там было просторно, но все удобства во дворе. И общая баня была строго по воскресеньям. А тут хоть и смежный санузел, но мыться можно, сколько угодно. И тебе всегда это нравилось.
— Я тороплюсь, — смотрю на часы с кукушкой, висящие на стене. Стрелка неумолимо приближается к восьми.
— Куда ты торопишься? Сегодня в школу не пойдешь. Я записку напишу. Возможно, ты сотрясение головного мозга получил.
— Отлежаться, — отличная идея, — говорю я. Про себя думаю о том, что неплохо КТ головного мозга сделать, но не могу вспомнить был ли томограф в столичных больницах в семьдесят шестом.
Черт! Вот бы сюда интернет — я бы изучил этот чертов год вдоль и поперек. А так гадай как на кофейной гуще.
Устраиваюсь за столом. Комфортно, однако.
Никто тебя не толкает, не шпыняет со словами «Папа, принеси то, подай это». Мы с женой Маринкой и двумя сыновьями всю жизнь прожили в двушке, которая досталась мне от отца. Сыновья уже женились, один переехал в однушку, за которую мы всей семьей гасим ипотеку, а второй с семьей живет с нами.
О чем это я?
Теперь в нашей с Маринкой квартире места стало больше — меня же больше с ними нет.
Не хочу о грустном. Пацаны у меня башковитые, я их нормальными мужиками воспитал, так что могу положиться на них.
А мне надо ценить тот шанс, что дали.
Возвращаюсь в реальность.
Передо мной в тарелке рисовая каша. На удивление очень вкусная. Беру ломоть свежевыпеченного хлеба, густо намазанного сливочным маслом.
Офигеть. Отвал башки.
Обалденный давно забытый вкус.
В эмалированной кастрюльке с облупившимся краями плавают три жирных безумно аппетитных сардельки, и я жадно поглощаю их взглядом. Понятное дело, что сардельки три и нас трое, но бабушка с мамой делят между собой одну пополам. А мне достаются целых две!
— Никогда не ел ничего вкуснее, — бормочу я.
Быстро справившись с завтраком, поднимаюсь с места.
— Спасибо, пойду полежу.
В комнате падаю на диван. Хорошо–то как.
Внезапно вспоминаю бабушкину квартиру, где в детстве проводил каникулы. Обстановка здесь сильно напоминает её дом. Только здесь нет телевизора, а на тумбочке стоит огромный радиоприемник.
Залипаю на календаре, и у меня в голове звучит набатом именно один вопрос: — Почему меня загнали именно в семьдесят шестой?