Высоцкий. Спасибо, что живой.
Шрифт:
— Давай сюда десятичасовые.
Сгреб новую стопку корешков и сунул в свой портфель. Затем приоткрыл дверь в фойе, воровато выглянул в щель и, перед тем как выйти, бросил Нуртузе:
— С деньгами не обсчитайся.
Нуртуза покорно взялась за пересчет.
* * *
Паша стоял в зале, облокотившись о входную дверь, и с наслаждением слушал, как Володя ведет концерт.
— ...Я начал с песни, чтобы у вас не осталось сомнений, кто перед вами. Сегодня я буду петь и совсем новые, и вспоминать старое. Пожалуйста,
В зрительном зале вспыхнул свет. Послышались смех и аплодисменты.
Паша рассматривал зрителей. Он предвкушал успех. Бессчетное количество раз он видел, как преображаются зрители. После концерта люди выходили совершенно другими. И он, Паша, для всех превращался в небожителя. Это он привез Высоцкого! Он — его друг! Все пойдут по домам, а он останется с ним.
Паша любил Володю не из-за денег. Он любил его за эту послеконцертную эйфорию, за возбуждение, за желание счастья, свободы, любви, в котором благодаря Володе оказывались ненадолго все зрители. Все обретало смысл.
Паше нравилось войти в зал и смотреть не на Володю, а на публику. Он знал наизусть все Володины песни и подводки и предвкушал: «Сейчас заржут и поползут под стулья от смеха! Сейчас замрут и начнут незаметно смахивать слезы, а сейчас снисходительно хмыкнут». Вот она, жизнь! Вот то, чего не может никто, а Володя может! Он умеет делать людей счастливыми. И зрителей, и Пашу.
Но деньги надо брать после каждого концерта, а то начнутся разговоры: мол, «получилось меньше, чем мы предполагали». А так — недодали за первый концерт—мы не выйдем на второй. Денег у вас нет? Ищите, может, найдете. И найдут! Прямо у себя в кармане найдут. Совсем не обязательно, чтобы на Володе нагревались всякие шаромыжники.
— ...Мне необходимо видеть вас, — продолжал Володя, обращаясь к залу, — и тогда возникает контакт общения. А когда темно, не видно, кто в зале... Может, там и нет никого. — Снова прокатился смех. — Ну вот, хорошо. Правда, так лучше? — Дружные аплодисменты. Володя поднял руку. — Я буду прерывать вас, когда вы хлопаете, не потому, что я не люблю аплодисментов, — я артист, мне приятно, конечно, — а чтобы больше успеть рассказать, спеть.
Паша направился в кабинет директора. По фойе разносились слова со сцены:
— ...Сейчас песня, которую вы, наверно, не слышали еще...
Не хватайтесь за чужие талии, Вырвавшись из рук своих подруг, Вспомните, как к берегам Австралии Подплывал покойный ныне Кук...У ДК начали вновь собираться люди. Некоторые недоверчиво смотрели на афишу, на которой было написано:
К афише спустилась директор ДК Изабелла Юрьевна и на место числа«10», обозначающего время начала концерта, наклеила квадратную табличку с числом «12». Несколько зрителей, испугавшихся было, что опоздали, с облегчением вздохнули и поспешили к дверям ДК.
Глава тринадцатая
ЧЕРЕЗ ПУСТЫНЮ
Грузовой самолет стоял в аэропорту Ташкента. К нему подъехал «Урал». Солдаты начали загружать в грузовик ящики. Татьяна уже шла по взлетному полю в сторону здания аэропорта, когда ее догнал запыхавшийся майор. Он сунул ей деньги — ворох бумажек разного достоинства.
— На, забери. Ты, это, извини, четвертак мы пропили.
Он резко развернулся и побежал назад к самолету. Татьяна так растерялась, что даже не успела его поблагодарить.
Она вышла на площадь перед зданием аэропорта и огляделась. Неподалеку стояло несколько машин такси.
— Мне нужна Бухара, — обратилась она к таксисту. — Сколько это стоит?
— Три рубля, — сообразил таксист, увидев приезжую.
— Недорого... —Татьяна поскорее прыгнула на переднее сиденье.
Шофер нехотя завел двигатель.
— А чего так рано? Он еще закрыт.
Татьяна с любопытством разглядывала утренний город. Поливальные машины обрызгивали дорогу и клумбы, отмывая их от ночной пыли.
— Кто закрыт? — не поняла Татьяна.
— Ресторан. Тебе же ресторан «Бухара» нужен?
— Нет. Город. Мне нужен город Бухара.
Таксист затормозил так резко, что Татьяну бросило на лобовое стекло.
— Ты че, дура? Город Бухара — это же четыреста километров отсюда! Кто тебя повезет, да еще за треху?
— Я заплачу сколько надо...
— Во дает... мать твою.
Таксист выключил счетчик и развернулся.
— Спросим у калымщиков. Может, кто и поедет. Да туда-обратно бензину только на полтинник...
На углу площади под деревьями на траве несколько мужчин играли в нарды. Один из них, глядя на Татьяну, громко ответил:
— Да ти че-е! Это же чирез пюстыну... А если чиво слючится?.. Не-е... Вон у Алимхана спроси...
— Слыхала?—Таксист смачно сплюнул.
Он вступил в переговоры на непонятном языке с двумя мужчинами в больших кепках«аэродромах». Те одновременно повернули головы в сторону Татьяны. Глаза их затянуло масляной поволокой. Наконец таксист вернулся, неодобрительно качая головой:
— Сто двадцать рублей хотят. Поедешь?
Татьяна кивнула. Таксист махнул рукой. Один из
мужчин подошел ближе, откровенно разглядывая Татьяну с головы до ног:
— Иди! Садись! Видишь тот красный обделаний мошин. Туда.