Высоцкий. Спасибо, что живой.
Шрифт:
— Пока я с тобой, ничего не случится. Я таких, как ты, десяток за смену с того света... Сядь.
Нефедов поймал взгляд одного из любопытных. Неожиданно он нагнулся, схватил за ножку шифоньер и потащил к окну. Весь красный от натуги, он загородил окно шкафом.
В гримерку вошли Кулагин, Фридман и Леонидов.
— А занавеску задернуть не пробовал? — съязвил Леонидов.
Высоцкий наконец проглотил таблетки.
— Толя, не волнуйся так...
— Может, Володя,
— Что происходит? — занервничал Кулагин.
— Севка... Голос... петь не могу. Возьми на себя побольше. А там я попробую, расскажу что-нибудь, мне даже просто говорить трудно.
— Давай хотя бы один отменим? — осторожно предложил Сева.
Фридман аж подпрыгнул:
— Сейчас у нас очень ответственный концерт — из горкома пришли, из профсоюзов, а на следующий я жду из обкома людей. Ты же сам, Володь...
— Люди пришли на мой концерт, — твердо произнес Володя. — Давайте я сам буду решать. Работаем! Сева, и не надо соплей.
* * *
Шоссейка тонкой ниткой пролегала через пустынные хребты. Солнце нещадно палило. Красная «трешка» одиноко летела посередине дороги. Вокруг на расстоянии взгляда не было ни души. За последние полчаса только бензовоз промелькнул в окошке да одинокая «Волга» показалась на горизонте.
В салоне автомобиля Татьяна искоса наблюдала за тем, как Алимхан, одной рукой держа руль, другой достает из кармана маленький целлофановый пакетик и в очередной раз насыпает из него себе под язык темно-зеленый порошок.
— Ти чего такой грюсный? — Али зыркнул на Татьяну.
— Жарко.
— Скоро арык бюдет... купаться бюдешь... — Он улыбнулся, обнажив пару золотых зубов, и шаловливо дотронулся до коленки Татьяны.
Татьяна отдернула ногу и отвернулась.
— Е-е! Я тибе сам кюпать буду... Хочишь?.. Ти кюпалник взял с собой? А? Чего мольчишь? Не хочиш разговариват? Ми туг один... Тут двести километр нет никто... Будишь плехо вести себе, бирошу сдес, пюст шакал тибе сьест... Я тибе гавару... харащо бюдиш сибе вести, давезу на висшем уровне... дэньги нэ надо... нет—сдес останишься... Али еще никогда не обманиваль...
Красная «трешка» вдруг резко свернула на обочину дороги. Али открыл дверь машины и, сплюнув на землю черную слюну, выскочил из кабины. Слегка пошатываясь, он обошел машину и распахнул пассажирскую дверцу. Попытался вытащить Татьяну из кабины. Таня отчаянно сопротивлялась, отпихивалась ногами. У нее началась истерика:
— ...Я везу лекарство... Высоцкому... Если ты меня тронешь хоть пальцем... он тебя... найдет на том свете... понял... не трогай меня! Не трогай... или убей здесь!
* * *
Спидометр показывал сто
— Сколько до Ташкента?
— Ну. я не знаю, до центра города, наверно...
— До аэропорта?
— Километров триста, может, меньше. Если так гнать — бензина не хватит.
Михалыч некоторое время считал в уме часы и километры, затем принял решение:
— Разворачивайся.
— Как — разворачивайся? Мы же...
— Слушай меня, — раздельно произнес Михалыч. — У тебя под ногами три педали. Жми на Ты, которая посередине.
Водитель подчинился. Машина резко затормозила, подняв клубы пыли.
— Теперь вот эту круглую штуку против часовой стрелки крути. Это называется разворот. Поехали.
— Куда?
— Прямо. Я тебя на ишака пересажу, Серик! Рано тебе на машине. Да не гони.
Теперь Михалыч хорошо рассмотрел красные «Жигули», которые стояли метрах в двадцати от дороги в небольшой ложбинке. Он увидел открытые двери, резкие движения водителя, лягающиеся женские ноги, а главное — номер 77-49 УЗИ.
— Они. Стой.
Еще несколько секунд Михалыч наблюдал за происходящим.
— Так он ее, по-моему, это... — забеспокоился Серик.
— Быстро соображаешь!
Михалыч дотянулся до руля и сам нажал на клаксон: один длинный, два коротких гудка.
Али оглянулся и на секунду замер, затем выпрямился и захлопнул дверцу со стороны Татьяны. Он попробовал сделать вид, будто это просто ссора.
— Вот так, понял? — И пригрозил пальцем.
Таня завизжала, стараясь, чтобы услышали в «Волге».
— Э!.. Все, все... пошутить хотэл. Нэ ори, пожалыста! Извэни, короче... Нэ буду болше.
Ага обошел машину и, перед тем как сесть за руль, воровато оглянулся на дорогу. «Волга» стояла все там же. Задним ходом Али начал выезжать на трассу. Оглянувшись еще раз, он не поверил своим глазам: «Волги» на дороге не было.
— Э, ой-бай! Видэл?
Татьяна его не слышала. Она вжалась в кресло и до боли в руках сжала сумку. На какой-то момент она полностью потеряла контроль над собой и разрыдалась до икоты. Руки онемели. Она попробовала пошевелить головой, но тело не подчинялось.
— Эй, слюшай... не буду болше... прасти, пажалиста.
Красный жигуленок осторожно тронулся с места.
* * *
Сева старательно тянул время. Он уже отработал свою программу и теперь решил показать номер «Испорченный радиоприемник». Он зашипел в микрофон, изображая помехи в эфире, а затем голосом женщины-диктора произнес: