Высота одиночества

Борискова Ольга

— Говорю же, ищи другую!

Алиса чуть ли не пыхтела, пытаясь вырваться из его стальной хватки. Но силы были неравными, и она понимала, что крепко сжимающие её руки могут разжаться только по воле самого Макса.

— Я тебя хочу, — улыбнулся он ей в губы, а после добавил с долей ехидства: — По крайней мере, сейчас.

— Придурок!

— Расслабься, Алиска. Пойдем лучше потанцуем. Смотри, вон и чемпионы Европы снизошли до нас. — Он кивнул на появившуюся в дверях пару.

Рината, всегда такая сдержанная и холодная, в этот момент буквально светилась улыбкой. Не менее довольным выглядел и Игорь. Они поздоровались с группой фигуристов, стоявших неподалеку от входа, и Рина потянула его на танцевальную площадку.

— Пошли, Макс взял свою партнершу за руку, но с места не сдвинулся. Посмотрел на неё, ожидая, какое она примет решение. Алиса вздохнула и покорно

пошла за ним.

Разливающаяся по залу красивая песня приятно ласкала слух и окунала танцующих в атмосферу чувственности. Три прекрасные пары двигались на танцполе в такт мелодии. Мягкие, грациозные движения, горделивая осанка и решимость идти лишь вперед. Этот вечер принадлежал им, этим вечером они имели право расслабиться и насладиться атмосферой праздника, но уже через три дня всем им предстояло вылететь в Сочи на предолимпийский сбор и оттуда начать свое восхождение к вершинам «Айсберга».

Глава 48

Москва, январь 2014 года

Игорь остановил машину и посмотрел на Ринату: она сладко спала, прижавшись щекой к стеклу. Невероятно милая и нежная. Крылов зевнул и потер глаза. Он бы тоже сейчас с радостью поехал домой и завалился в постель. Из Будапешта они прилетели ранним утром, а в одиннадцать уже были на тренировке. Алла Львовна сказала, что почивать на лаврах они будут после Олимпиады, а сейчас времени на отдых нет. В Москву они вернулись лишь затем, чтобы наскоро разобраться с текущими делами. На это им отводилось три дня, после же начинался предолимпийский сбор в Сочи, на который им предстояло вылететь вместе с остальной сборной по фигурному катанию. Их ожидала совместная работа с другими парами. Помимо основной тройки, в качестве запасных с ними ехали совсем молодые ребята, занявшие на чемпионате России пятое место. Их шансы выступить на Играх, были, конечно, минимальны, но произойти могло всякое. В случае форс-мажора именно они должны были заменить одну из основных пар, так что ребята чувствовали определенную ответственность и не расслаблялись.

— Рин, — Игорь потряс её за плечо. — Вставай. Приехали.

Она что-то несвязно пробормотала и дёрнулась, пытаясь во сне скинуть его ладонь.

— Ринка!

— Ну что? — Рината наконец разлепила глаза и повернула к нему голову. Её лицо было таким по детски-обиженным, что он не удержался от улыбки.

— Приехали, говорю.

Вздохнув, она посмотрела в окно. Их машина находилась на стоянке перед флагманским магазином «Энерджи Спорт» — компании-экипировщика олимпийской сборной России. Время на то, чтобы забрать свои комплекты формы, они выкроили с трудом. Три оставшиеся до сборов дня были расписаны едва ли не до минуты, поэтому ехать пришлось сразу после прилёта из Венгрии.

— Пошли. — Рината, зевнув, выбралась на улицу.

— А тебе идет! — Рината лукаво улыбнулась, когда Игорь, водрузив на голову синюю шапку-ушанку с белыми подворотами, повернулся к ней.

В магазине они были совершенно одни. Пару минут назад, довольные превосходной олимпийской экипировкой, ушли несколько ребят из сборной по бобслею. Один из них — крупный и широкоплечий, так засмотрелся на Рину, что товарищи по команде ни преминули подначить его. В белом, доходящем до колена пальто, отороченном натуральным мехом и украшенным фольклорным орнаментом, она была похожа на зайчика. Такого белого и пушистого. И только резко контрастирующие с белым цветом черные смоляные волосы, нарушали эту картину. Даже невыспавшаяся и уставшая, Рина была очаровательна, а уж стоило ей улыбнуться…

Игорь медленно приблизился к Ринате, взял из её рук красную шапку с помпоном и водрузил ей на голову.

— На себя посмотри! — Он подтянул к её подбородку два свисающих вниз помпона и поцеловал Рину в носик.

Она поморщилась и недовольно заворчала:

— Мне жарко.

— Мне тоже, а что поделать?

Помимо курток, на них были свитера из натуральной шерсти, так же входящие в комплект одежды для сборной: на Рине — белый с красным и синим орнаментом, на Игоре — темно-синий с белым и красным — цвета российского триколора. К организации домашних Олимпийских игр Россия подошла ответственно. Спортивные объекты, олимпийская деревня, развлекательные мероприятия. Исключением не стала и предоставленная сборной форма. Дизайнеры потрудились на славу — каждая мелочь, каждый аксессуар несли в себе частичку русской самобытности. Казалось, что в орнаменты и узоры вплетена мечта. Каждая

деталь формы, будь это тренировочная майка или парадный пиджак с гербом страны, ботинки или перчатки — всё это было понятно сердцу, всё это вызывало трепет и откликалось в душе теплом. Только теперь они понимали участников летних игр восьмидесятого года. Мишка, улетающий в небо, застывшие в глазах слезы… А вот теперь и им предстояло участвовать в домашней Олимпиаде. Первой в истории России зимней домашней Олимпиаде. И именно здесь, в России, им предстояло защищать честь своей страны, выходить на стадион, под завязку забитый болельщиками.

— Ну что? Все перемерила? Может, поедем уже?

— Угу. — Ринка стащила шапку, расстегнула пуховик и, сняв его, аккуратно положила на мягкую кушетку. Тряхнула головой и, бросив на Игоря тёплый взгляд, направилась к примерочной кабинке.

— Алла Львовна пригласила меня в ресторан, — внезапно сказала Рина, когда они уже подъезжали к школе.

— Когда?

— Вчера на банкете.

— Да нет, — он на долю секунды отвлекся от дороги. — Идете когда?

— Завтра, — вздохнула Рината и бросила на него неуверенный взгляд.

— Ты переживаешь…

— Она сказала, что хочет поговорить со мной, но не уточнила, о чем именно.

— И ты боишься чего-то?

— А ты не заметил, что я всего непонятного боюсь? — усмехнулась она, покосившись на Игоря.

Тот ответил ей взглядом, лучше всяких слов говорившим, что кому-кому, а уж ему об этом отлично известно.

— Я боюсь, что она захочет перевести наши отношения… — Она замолчала, уткнулась в ворот куртки и принялась пальцами теребить собачку у подбородка. — Что она захочет, чтобы я называла её мамой. — Тихонько выдохнув, Рината убрала руки от лица и сложила их на коленях.

— Рин, — Игорь, не отрываясь от дороги, наощупь нашел её ладошки и накрыл их своей. — Алла Львовна не сделает ничего, к чему ты не готова. Я думаю, она способна подождать, пока ты привыкнешь к мысли, что у тебя есть мама. Она столько лет ждала.

— А я столько лет её мучила. — Пальцы Рины переплелись с его. — Всех мучила.

— И даже Бердникова?

Игорь хотел пошутить, но и мимолетного взгляда, брошенного на Ринату, ему хватило, чтобы понять — он попал в запретное поле. Глаза Ринаты приобрели странное выражение: смесь сожаления и досады. Она откинулась на спинку сиденья и задрала голову, то ли пытаясь совладать с эмоциями, то ли стараясь не выглядеть слишком уж удрученной.

— Знаешь… Я устала его ненавидеть. Он мой отец, тут уж ничего не поделаешь. И я… я знаю, что он готов пойти на все ради меня.

— Хочешь сказать, что простила его? — Игорь подъехал к школе, припарковался и, выключив мотор, хмурясь, повернулся к Рине. — Как такое вообще можно простить, я не понимаю?!

— А ты и не сможешь… — Рината посмотрела на него и снова отвела взор. — Я помню нашу с ним первую встречу. Он отвез меня в торговый центр, накупил игрушек и сладостей. — Пальцы её опять тронули собачку на молнии. Она покачала головой и задала вопрос, ответа на который вовсе не требовалось. — Ты понимаешь, что это такое для девочки из детского дома? — Она тяжело вздохнула. — А потом он отвел меня на каток. Я стала заниматься фигурным катанием… Не просто кататься, Игорь, а именно заниматься фигурным катанием. За оградой детского дома скрывался огромный, яркий мир, и этот мир открылся мне. Я получила дело, позволившее мне побывать в странах, в которых я бы в жизни не побывала, если бы осталась в детском доме. Я даже в Австралии была на юниорском этапе Гран-при. Владимир Николаевич дал мне очень много для детдомовской девчонки. Я очень сильно любила его. Очень, Игорь. — На секунду салон машины окунулся в молчание. Рината наконец оставила застежку в покое и сложила руки на коленях, взгляд её бесцельно упирался в приборную панель. — Но отобрал он гораздо больше. Я бы хотела иметь свою комнату с розовыми стенами и потолком… Таким, знаешь, в сияющих звёздочках. Как звёздное небо по ночам. А ещё я бы хотела кукольный домик и Барби… — Она коротко выдохнула, проглотила ком в горле и продолжила: — Да, Барби я бы очень хотела. Только не просто Барби, а вот в этой комнате со стенами, с небом… И фотоальбом со своими фотографиями, и чтобы по выходным в парк или на аттракционы. А можно и без аттракционов, можно совсем без Барби и без кукольного домика, — Рината посмотрела на Игоря. В глазах её стояли слезы, а подбородок подрагивал. — И даже без звездного неба, только бы мама и папа были рядом, — просипела она, и слёзы, будто бы по команде, покатились из её глаз. — Он мой отец. Отец, которого я заслужила. Только вот… Только вот не знаю, за что мне такая мама…