Выученные уроки
Шрифт:
— Что я делаю? — я понятия не имею, что я пропустил. Я извинился, сам не знаю за что, и нахрен сказал, что люблю ее. А она ударила меня, и назвала ублюдком, и обвинила, что я пытаюсь играть с ней. Что, черт возьми, это значит?
— Ты не любишь меня!
Моя челюсть отвисла.
— Я ведь только что сказал это, разве нет? Это первый раз, когда я сказал это за всю свою жизнь, ну, разве что с тех пор, как мне было пять лет!
— Ты сказал это только потому, что думаешь, что я хочу это услышать, но я хочу слышать правду!
— И правда в том, что я тебя люблю!
Она закатывает глаза так сильно, что
— Ты любишь себя, Джеймс. Ты любишь себя больше, чем сможешь когда-либо полюбить кого-то или что-то. Кроме, разве что, квиддича, ведь, как оказалось, это самое важное в твоей жизни!
И тогда меня словно ударило. Вот что ее злит. Я не думал, когда говорил это, и не думаю, что действительно имел это в виду. Разве что, исключая то, что это действительно для меня важно. Но она не понимает этого. Она не может этого понять, потому что она умная, и может делать все, что захочет. Она не будет опираться на имена своих родителей, чтобы получить работу. Я пытался ей это сказать, но она не поняла.
— Кейт, — я пытаюсь выстроить речь в голове, прежде чем начну говорить и снова все испорчу. — Я не лгу.
— Тогда почему ты не говорил этого раньше? — требует она. — В тот единственный раз, когда ты сказал это, ты был так обдолбан обезболивающими, что даже не мог нормально видеть!
Что?
— Я говорил это? — бешеное выражение на ее лице дает мне понять, что это был неправильный ответ. Так что я торопливо продолжаю: — Я и тогда имел это в виду! — отличная попытка. Да, замечательно. — И я говорю это сейчас.
— Ты пьян в стельку!
— И что? — я быстро качаю головой. — Это не делает мои слова меньшей правдой!
Кейт больше не выглядит злой, она выглядит так, словно ей больно. И, может, она снова расплачется.
— Джеймс, пожалуйста, просто хватит, — тихо говорит она.
— Почему ты мне не веришь?
— Ты делаешь все хуже, — тихо говорит она. — Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое.
Я понятия не имею, что происходит. Моя голова начинает болеть, и временное протрезвление после удара проходит. Комната немного кружится.
— Я совсем тебе не нравлюсь? — тон моего голоса напоминает нытье, и я ненавижу себя за это. Я так жалок.
Но Кейт смотрит на меня с таким запутавшимся выражением лица, что я даже не могу этого полностью понять.
— Джеймс, — она ненадолго закрывает глаза и открывает их снова. — В последний раз у меня был парень, когда мне было четырнадцать. Четырнадцать. Я все это время ждала тебя, что я понравлюсь тебе.
— Ты мне нравишься. Нравилась, я всегда тебе это говорил! — она не в себе. Я никогда не делал секрета из того, что она мне нравилась, и что она единственная, на которую мне не насрать. Даже до того, как она выставила тот ультиматум.
— Я нравилась тебе достаточно для того, чтобы ты трахал всех девок в этой школе.
Я просто смотрю на нее. Я не знаю, что сказать.
— Ты знала это с самого начала.
Проходят долгие секунды тишины, и она качает головой:
— И в этом проблема. Я знала, кто ты, и думала, что ты можешь измениться. Но ты не можешь.
— Я не прикасался ни к одной девице с самого января! До сегодняшнего дня, и я говорил, это она поцеловала меня.
— Мне плевать на Мишель! — она закрывает глаза и вздыхает. — Джеймс, — она сглатывает. — Джеймс, разговор не совсем
— Но я люблю тебя.
— Даже если и так, этого недостаточно, — она выглядит такой грустной, что мне хочется обнять ее и так и держать. — Мы должны были оба повзрослеть, но ты не вырос.
— Кейт, пожалуйста, я сделаю все, что ты попросишь. Пожалуйста, дай мне шанс! — блядь! Пожалуйста, пожалуйста, напомните мне не пить и не курить больше никогда. Я такой педик.
— Я давала тебе шансы.
— Но я люблю тебя, а ты не слушаешь меня.
— Джеймс, просто хватит.
— Нет! Моя жизнь и так уже достаточно расхерачена, и ты единственное, что сейчас имеет значение! Мне явно кранты с ПАУК, — она открывает рот, чтобы перебить меня и сказать, что это моя собственная вина, но я не даю ей этого шанса. — Я просрал свои шансы в квиддиче. Если я получу другой шанс, я никогда не буду знать, что лежит в его основе. Мои родители — дерьмо, и я даже не знаю, что за нахер с ними не так; они не могут включить свои мозги и сообразить, любят они друг друга или ненавидят, и меня достало пытаться держаться. Все, кого я знаю, считают меня разочарованием и ошибкой, но мне насрать, потому что меня волнует только то, что думаешь ты. А ты думаешь то же, что и они! И я просто хочу, чтобы у меня был шанс показать, что я забочусь о тебе, и я хочу быть с тобой. Просто позволь мне это тебе доказать!
Я не знаю, зачем это делаю, и, может, я лишь обеспечиваю себе еще одну пощечину. Но я целую ее. Я хватаю ее и целую, и не отпускаю, даже когда она пытается вырваться. Я не отпускаю ее. Я просто продолжаю ее целовать, и через несколько секунд она целует меня в ответ. И это потрясающе, конечно, потому что целоваться с ней всегда было потрясающе. Но это заканчивается слишком быстро.
Кейт, наконец, отрывается от поцелуя и отворачивает голову:
— У тебя на губах лакрица.
— Кейт…
Но она качает головой. На ее глазах набухают слезы, и я в ужасе понимаю, что она плачет, потому что я ее поцеловал. Я ничего не говорю, и она ничего не говорит. Мы просто смотрим друг на друга, и я вижу, что все действительно кончено. Она не даст мне второго шанса.
— Прости, — шепчет она, и слеза, наконец, скатывается по ее щеке. — Я бы хотела, чтобы все было не так, но ты никогда не научишься.
Я все еще ничего не говорю. Мне больше нечего сказать. Я сказал ей за последние пять минут больше, чем говорил кому-либо когда-либо за всю свою жизнь, и это ничего не изменило. Она все еще меня ненавидит. Она все еще думает, что я ребенок, и все еще не хочет иметь со мной дела.
И я все еще себя ненавижу.
Она разворачивается и очень быстро уходит. Я шокирован и расстроен, и я не знаю, как я, черт возьми, до этого дошел. Это моя самая последняя ночь в Хогвартсе, и я трачу ее на то, что стою в одиночестве посреди пустого коридора на втором этаже, смотрю, как единственная девушка в мире, которая что-то для меня значит, уходит от меня. Навсегда. И мои глаза мокрые, что означает, что я еще больший неудачник, чем я вначале думал.
И все кончено.
Я действительно, действительно провалился.