Выученные уроки
Шрифт:
— Я рада, что ты один, — мерзко воркует Мишель, глядя на меня своими ониксовыми глазами и прогибаясь в моих руках, которые сейчас обернуты вокруг ее талии, чтобы она держалась прямо. — Мне больше нравится, когда ты один.
— Тогда, теперь я тебе должен ужасно нравиться, — нет причин плакать о потерянном, по крайней мере, так моя мама всегда говорит. Когда это я нахер начал слушать свою маму?
Мишель хихикает, и, если бы я не был полностью и вдребезги пьян, то, наверное, скривился бы от этого раздражающего звука.
—
Алкоголь, трава, предложение сексуального характера. Мечта любого мальчишки-подростка. И Мишель хорошенькая, так что не то чтобы она была совсем мелко плавающей. Но, даже несмотря на то, что я вроде как должен восполнить потерянное и все такое, я все равно не могу заставить себя заинтересоваться.
Но она целует меня, прежде чем я это осознаю. Ее язык проскальзывает мне в рот, и у него вкус лакрицы, которую она постоянно жует. Она хорошо целуется, или, по крайней мере, так мне кажется в нетрезвом состоянии. И потому, что я полный и абсолютный идиот, я целую ее в ответ. И я даже начинаю задумываться над ее предложением сделать «все, что хочешь».
Это быстро заканчивается, впрочем, потому что врывается чей-то раздраженный голос:
— Отличный улов, Джеймс.
Это Кейт, и она смотрит на меня с ненавистью. Я отодвигаюсь от Мишель, которая теперь тоже смотрит на меня с ненавистью. Она скрещивает руки на груди и пыхтит. Я не обращаю на нее внимания. Кейт усмехается и закатывает глаза.
— Кейт, стой… — быстро говорю я, но она уже отвернулась и пошла в другую сторону общей гостиной. Я спешу за ней, хотя и понятия не имею зачем. Я очень, очень уверен, что сейчас опозорю себя.
— Пожалуйста, поговори со мной.
Кейт, наконец, оборачивается и осуждающе смотрит на меня. Ее руки тесно скрещены на груди, и она смотрит на меня так, что я начинаю волноваться за будущее своих половых органов, потому что она явно хочет оторвать их заклятьем.
— Мне не о чем говорить с тобой, Джеймс, — упрямо говорит она.
— Чего ты от меня хочешь? — спросил я слишком отчаянно. Смесь травы и алкоголя полностью меня забила, и я сейчас полностью унижусь, но я не могу остановиться. — Я сделаю все, что ты хочешь. Я буду умолять, если ты этого хочешь, если это порадует тебя.
— О чем умолять? — резко отвечает она. — Нам больше нечего обсуждать.
— Я хочу, чтобы ты перестала на меня злиться.
— Ну, а я хочу, чтобы ты повзрослел, но, похоже, нам обоим придется ждать очень, очень долго.
— Прости меня, ладно? — сказал я, снова слишком близко приближаясь к отчаянию. — Прости! Пожалуйста, давай я все исправлю, пожалуйста.
— За что простить? — спрашивает она, подняв брови. — За что ты просишь прощения?
Я ничего не говорю, потому что действительно
— Ты даже не знаешь, — обвиняет она и говорит это с отвратительным саркастическим смехом. — Пожалуйста, оставь меня.
— Кейт, — я делаю шаг вперед, пытаясь схватить ее, но она отодвигается. — Кейти, пожалуйста, не делай этого со мной.
Я слышу, что говорю, но не могу заставить себя остановиться. Я выгляжу как полная и совершенная баба, и все вокруг подслушивают, хотя и прикидываются, что не делают этого. Я хотел бы не быть таким пьяным, может, тогда бы я мог хотя бы убрать этот ноющий тон из своего голоса.
— Я ничего тебе не сделала! — злобно говорит она, и ее глаза сужаются. Исчезли все следы саркастического смеха.
Я ни с того, ни с сего решаю, что она хочет, чтобы я извинился за Мишель. И я это делаю. Потому что я такой хороший парень.
— Я прошу прощения за то, что ты видела нас с Мишель. Но это она меня поцеловала. Она мне даже не нравится.
Для меня этого должно быть достаточно. Она должна понять, что это не я начал все это с Мишель Фостер, и что не моя вина, что она напилась и начала соблазнять меня играми ниже пояса. Но, оказалось, этого недостаточно, совсем недостаточно.
— Ты можешь трахать, кого тебе только хочется, Джеймс, меня это на хрен не волнует! — несколько человек смотрят на нас, уже даже не притворяясь, что не подслушивают. — Мишель Фостер всего-навсего шлюха, не то чтобы тебя это волновало. Рыбак рыбака и все такое.
— Эй! — я почти уверен, что она сейчас назвала меня шлюхой. По крайней мере, так это для меня прозвучало, но кто нахер сейчас знает? Я так пьян, что даже вижу с трудом. Это было так давно, когда я настолько напивался. Но, да, я почти уверен, что она назвала меня шлюхой.
Несколько человек рассмеялись, так что можно предположить, что она действительно меня так назвала.
Кейт тоже их слышит, и видно, что она застыдилась того, что вокруг благодарная публика. Без лишних слов она быстро убегает, и дверь-портрет со стуком захлопывается за ней.
— Не делай этого, приятель, — серьезно шепчет Брэмптон, и я в шоке, когда понимаю, что он стоит здесь. — Ты опозоришься.
— Чего не делать? — спрашиваю я, оглянувшись на него и удивляясь, какого хрена тут происходит.
— Не иди за ней, — он качает головой, и я спрашиваю себя, неужели я действительно так же выгляжу, как он. Его глаза настолько налились кровью, что кажутся совсем красными, и он с трудом стоит. Я должен узнать, что же за хрень мы курили. Хорошо, сконцентрируйся. Брэмптон действительно пытается мне что-то сказать, я должен хотя бы попытаться послушать. — Она… Она просто девчонка, и ты… Она этого не стоит, ладно?