Выученные уроки
Шрифт:
— Все в порядке, — говорю я с наигранной нежностью. — Ты будешь великолепен, уверена.
— Ага! — влезает Джеймс, окидывая меня понимающим (и раздражающим) взглядом. — Мнится мне, и да не запротестуешь ты. Кто-то завидует, а?
Мне хочется ему врезать. Вообще-то это моя обычная реакция каждый раз, когда я его вижу, так что это не сюрприз.
— Джеймс, не говори всякую хрень вроде “мнится мне”, ты выглядишь еще большим педиком, чем ты есть.
Хорошо, что я успела научиться от него уворачиваться, а то кулак, который летел прямо туда, где была моя голова, мог что-нибудь и повредить.
—
— О, нисколько не задели, — рявкает он в ответ. — Мне просто показалось, что у тебя на плече какая-то жуткая крыса, вот и попытался ее согнать. Прости, не понял сразу, что это твое лицо.
— Джеймс Поттер, я надеюсь, мне только что показалось, что ты назвал свою двоюродную сестру крысой?
Выходит тетя Джинни, всегда появляющаяся тогда, когда Джеймс делает что-то, что не должен. Она даже не удостаивает его взглядом, проходя мимо него со стопкой тарелок. Тетя несет их на стол для пикника, который был уже собран, и начинает расставлять их там. Я ухмыляюсь и, вызывающе приподняв брови, смотрю на Джеймса.
Роуз — один. Джеймс — ноль.
Главное в Джеймсе то, что он отлично знает, что он не гей, и что его ни капли не интересуют парни. Он — как бы получше это назвать? — главный кобель школы, и клянусь, я почти единственная девчонка с моей параллели, с которой он не спал или хотя бы не пытался. Не говоря уже о девчонках старше. И надеюсь, он не попытается добраться до девчонок с курса младше меня, потому что это будет вообще омерзительно. Не то чтобы ему это нужно. Полным-полно тех, кто готовы еще один (и два, и три, и четыре) раз прокатиться на этой карусели. Не понимаю почему, если честно. Он полный и абсолютный ублюдок, и он обращается с ними, как с дерьмом, как только их бросает. Но это ему не мешает, я уверена, потому что его фамилия Поттер, и он наследник чертовски богатого Спасителя Мира.
Ал не такой. На первом курсе он попался на все эти поттеровские штучки, и тогда это ему немного даже нравилось, но сейчас его это раздражает. Конечно, он этого не говорит, потому что боится, что получится, будто он не одобряет своего отца, вся такая фигня. Но его это нервирует, я знаю. Он не любит представляться людям и старается не называть им своей фамилии. Кривится всякий раз, когда ему говорят, как он похож на отца. А то, что люди каждый раз думают, будто они сделали эдакое открытие, и скорее стремятся об этом сообщить, ситуацию не исправляет. Но это правда, что уж тут. Они просто одинаковые, только Ал намного моложе, естественно. И если фотки из девяностых не лгут, Ал в точности такой, каким был дядя Гарри в юности.
Джеймс не похож на Гарри Поттера. Он выше и не такой тощий, каким его отец был в молодости (и как его брат сейчас). У него темно-рыжие волосы, не традиционно уизлевские, но уж точно не черные. Они немного непослушные, но, скорее, просто длинноватые и завиваются у кончиков, а не торчат во все стороны, как у его отца и брата. И — к счастью для него — нормальные карие глаза и отличное зрение.
По характеру они тоже как день и ночь. Ал тихий и вежливый, и отчаянно старается чуть ли не просочиться сквозь обои, куда бы он не пошел. Джеймс же наоборот — громкий и наслаждается спорами.
Ну и потому, что он невозможный ублюдок, конечно же.
— Я даже не знаю, кого из девочек выбрали, — вмешивается Ал, не обращая внимания на нашу с Джеймсом перебранку. Снова возвращается к этой истории с префектами.
Я улыбаюсь, зная ответ и зная, какой от этого будет эффект.
— Меган выбрали, — говорю я прямо. — Она мне писала.
Ал моментально снова весь розовеет. И я могу сказать, он изо всех сил старается оставаться нормального цвета, что еще смешнее.
Джеймс, тут же сложив два и два, широко ухмыляется:
— Повезло тебе, приятель! — с энтузиазмом восклицает он и обнимает брата за плечи. — Даже удастся немного с ней потискаться!
Ал отталкивает его, из розового становясь ярко-красным. Он расстреливает нас обоих взглядом, но я не могу удержаться от смеха, таким было выражение его лица. Джеймс тоже хохочет. Мы обычно ничего не делаем вместе, но иногда бывают такие моменты, как этот — моменты, когда мы издеваемся над другими членами нашей семьи — когда мы отлично ладим.
— Я слышал, префекты много времени проводят вместе, — вкрадчиво продолжает Джеймс, не обращая внимания на замешательство брата. — Можешь отвести ее в Астрономическую Башню. Им правда это нравится.
— И, если тебя это утешит, — поддаю жару я, не желая упустить такую возможность позлить моего кузена (хоть и единственного, которого я могу терпеть), — мне кажется, может быть и ты ей нравишься.
— Если ты слышала, как она стонала «Поттер» во сне, то она, скорее всего, про меня, — фыркает Джеймс. — Но во имя нашего братства, я буду держаться от нее подальше.
Он подмигивает Алу, который хмурится и сердито смотрит на нас.
— Ой, да отвалите, — бросает он. — Оба.
С ним всегда так легко.
Как и следовало ожидать, гордо удаляется. Он терпеть не может, когда его дразнят. Наверное, это потому, что он не любит быть в центре внимания. Он «чувствительный». Ну, так сказала тетя Джинни прошлым летом, когда орала на Фреда и Джеймса, потому что те своими поддразниваниями довели Ала до состояния сердитого помидора.
Он до сих пор не может это забыть.
— Итак, Роузи-Поузи, — напевает Джеймс фальшивым сладеньким голосочком, теперь положив руку на мое плечо. «Роузи-Поузи» — это еще хуже, чем просто «Роузи». — С трудом переживаешь, что тебя обошли?
— Чтобы ты знал, Джейми, мне плевать, — он ненавидит «Джейми» еще больше, чем я — «Роузи».
— Правда?
— Да, — киваю я. Очевидно, это правда. Мне плевать, стопроцентно, совершенно точно плевать.
Джеймс впивается в меня раздражающим догадывающимся взглядом, поэтому я бездумно продолжаю:
— И чтоб ты знал, я даже счастлива! Как будто я хотела столько времени проводить с Фионой Энглтон.
Фиона Энглтон — сокурсница Джеймса, префект Райвенкло, и, скорее всего, новая Староста Девочек. Она противная, любит командовать, из тех, кто думает, что значок префекта делает их даром Господа человечеству. Ее все ненавидят.