Выученные уроки

loveadubdub

— Ты так не похож на своего брата, — слава богу. — Он такой тихий и такой застенчивый, — и такой жалкий придурок. — А ты так уверен в себе, — а кто бы ни был на моем-то месте? — И это по-настоящему круто.

Так что, да. Я имею в виду, прости, приятель, но ты твоей маленькой леди-любовь просто не нравишься.

Я подавляю желание открыть дверь и проклясть его (я совершеннолетний, а он нет, ха-ха-ха), и просто прохожу мимо его комнаты. Следующая дверь — моя, я прохожу внутрь и захлопываю свою дверь. Было бы намного нормальнее, если бы из его комнаты

грохотала музыка, провозглашая его тоску и отчаяние, но этого нет. Наверно, потому что он не нормальный. Но то, что он — гребаный педик и трехкрылый гиппогриф, не значит, что я должен быть таким же, так что я включаю свою музыку на полную мощность и ложусь, ожидая его ответа. Это только вопрос времени, когда кто-нибудь придет и попросит сделать потише.

И ровно девять минут и тридцать шесть секунд спустя я слышу стук. Долго же они. Я не отвечаю, конечно, потому что именно так мы (подростки) делаем — игнорируем все. Впрочем, тот, кто снаружи никогда не слышал значения слова «уединенность», потому что дверь легко распахивается.

— Так, так, так, да у нас тут тоскующий подросток, — Тедди так хорошо меня понимает. Он входит в комнату без приглашения и немедленно машет палочкой в сторону моего радио, заглушая его.

— Да у нас тут взрослый семейный человек, — отвечаю я, ни на секунду не замешкавшись. — Как живется теперь, когда тебя привязали? Навсегда?

— Я был привязан уже почти два года, — Тедди по-дурацки тычет в меня кулаком, и мы обмениваемся ударами, пока не падаем спинами рядом на кровать.

— Да, но теперь у тебя ребенок. Теперь ты по-настоящему застрял, — я повернул голову и взглянул на него. — Теперь у тебя нет другого выбора, кроме как просыпаться рядом с Вик каждое утро всю свою жизнь.

— Я мог бы просыпаться с чем и похуже, уверен.

Наверное, он прав. Я думаю, если уж ты решил связать себя с одной девчонкой, то позаботься, чтобы она, хотя бы, хорошо выглядела. Могло быть хуже.

Мы молчим некоторое время, и затем я осознаю безумие всей этой ситуации и фыркаю:

— Не могу поверить, что у тебя есть ребенок.

— Боже, бля, я знаю, — Тедди качает головой и негромко смеется. — Сумасшествие, да?

— Даже более того, приятель, — качаю головой я. — Это кошмарно пугающе.

— Ты ведь никого еще не обрюхатил, верно? — он поворачивает голову и приподнимает бровь.

Эта идея просто смешна.

— Черт возьми, нет! — твердо говорю я. И это правда. Если и есть что-то, что мне удается хорошо, так это предотвращение беременности. У меня полно секса, но не детей. Серьезно, я просто профессионал в контрацепции, это единственное заклинание, на которое я обратил внимание и которому как следует обучился за весь мой пятый курс.

Тедди кивает в подтверждение себе:

— Хорошо, — говорит он твердо. — Потому что мир определенно не готов к тому, что ты начнешь размножаться.

— Прошу прощения, — говорю я, приподнимаясь на локтях и глядя на него сверху вниз, - но это у тебя ребенок с сиреневыми волосами по имени Дора

Джо. Так что не говори мне о размножении.

Тедди приподнимается и шлепает меня по подбородку, отталкивая мою голову.

— Заткнись. Это красивое имя!

— Для шестидесятилетней. Хотя, конечно, у нее уже сиреневые волосы.

Тедди смеется и закатывает глаза, а я снова падаю на спину. Мы лежим так еще несколько секунд, глядя в потолок. Он начнет спрашивать, что у нас происходит с Алом, я знаю, но я пытаюсь оттягивать неизбежное как можно дольше.

Но, конечно, этого не происходит.

— Так, почему твой брат пытался тебя убить?

Я издаю что-то между фырканьем и смехом. Потом качаю головой.

— С этим он тоже провалился. Я ведь еще жив, верно?

— Да, но не был бы, если б твоя мать не спасла твою жалкую задницу.

— Слушай, - говорю я твердо. — Мама никого не спасала, и никто этого не докажет.

Тедди смеется.

— Конечно, приятель. Продолжай это повторять каждый раз, когда будешь просыпаться от кошмаров про его руки, сжавшиеся на твоем горле, чтобы выдавить из тебя жизнь.

— Ну и ладно, — я качаю головой и разворачиваю шею. — Ты придурок, ты знаешь это?

— Да?

— Да.

Он снова смеется.

— Ну, так и что ты с ним сделал?

— Ничего я ему не делал, — сморщил я нос. — Ну, ничего серьезно, во всяком случае.

— Ты вышвырнул его из квиддичной команды?

Я пожал плечами.

— Ну, да. Это-то да, но…

— И что еще? — Тедди смотрит на меня, приподняв бровь. Черт бы его побрал за то, что он так меня знает.

— И возможно, — начал я многозначительно, — возможно, он разозлился из-за того, что та девчонка, по которой он сох, предпочла меня.

— «Предпочла» в смысле ты ее трахнул?

— Тедди Люпин, — я прищелкнул языком и покачал головой, — не могу поверить, что ты такое предположил.

— Джеймс, — Тедди открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыл его. После долгого молчания он, наконец, собирается. — О’кей, теперь серьезно. Почему ты это сделал?

— Потому что он гребаное маленькое говно, — я с трудом нахожу слова, чтобы описать его. — И это была ее идея. Теперь он хочет об этом поворчать. Это не моя вина.

— Ну, твой отец в бешенстве.

— О, какой сюрприз, — саркастически отвечаю я. — Обычно он мною так доволен.

— Ну, а чего ты ожидал? — Тедди садится, и он внезапно посерьезнел. — Я имею в виду, Джеймс, ты специально сделал это дерьмо?

— Что? — спросил я совершенно невозмутимо. — Оправдал его ожидания, что я дерьмо? Я дал ему то, что он хочет.

— Ты знаешь, однажды ты попадешь в настоящую беду. Рано или поздно это дерьмо тебе отзовется.

Тедди повезло, что он один из всего двух людей в этой семье, кто мне нравится. Иначе я бы уже сразу послал его подальше. Он не имеет права читать мне нотации, но я не говорю этого, потому что знаю, что он думает, когда смотрит на меня. Не могу его за это винить. Я просто закатываю глаза.