Выученные уроки
Шрифт:
Так что я сдаюсь первый.
Я отворачиваюсь от нее, мои мысли бегут в разные стороны от этого разговора. Это все так, так, так неправильно. Как она может просто стоять здесь и говорить мне это? Разве она не понимает, как нечестно это по отношению ко мне? Как будто я и так не по уши в дерьме из-за всего этого? Теперь я должен слушать, как она стоит тут и говорит мне «если бы»?
Я открываю рот, чтобы сказать ей, куда она конкретно может пойти, но слова пропадают, потому что их что-то прерывает. Я быстро понимаю, что это ее губы, и они прижаты к моим, и что она меня целует.
Меган
И все остальные мысли вылетают из моей головы быстрее, чем я успеваю сообразить. Я не хочу думать о чем-нибудь еще. Это все, чего я всегда хотел, и это, наконец, произошло.
Я отвечаю на поцелуй, и это придает ей только больше смелости. Это не мягкий нежный первый поцелуй, который я всегда себе воображал. Нет, он грубый и жесткий, и в нем нет ничего невинного и милого. У ее губ вкус тыквенного сока, который она пила на ужин, и это лучшее, что только может быть. Нет слов, чтобы описать это, так что я и не пытаюсь.
Я просто продолжаю ее целовать.
Наконец, мы вынуждены оторваться друг от друга, потому что, конечно, нам надо дышать. Я не могу выровнять дыхание, и Меган выглядит так, будто испытывает те же проблемы. Ее глаза даже темнее обычного, и я завидую ее темной коже, потому что она скрывает стыдливый румянец, который сейчас, несомненно, горит на моих щеках. Она многозначительно смотрит на меня, будто ждет, что я что-то скажу.
Но я ничего не могу сказать.
Я не знаю, что сказать, и не хочу ничего говорить. Я просто смотрю на нее.
Но, когда она делает шаг ко мне, я отступаю на шаг от нее. Я ударяюсь спиной о стену позади, но даже не замечаю этого. Меган смотрит на меня с любопытством, очевидно желая знать, что я могу сейчас думать и почему бегу от нее.
Когда она делает ко мне еще один шаг, я немедленно поднимаюсь на следующую ступеньку.
— Что не так? — тихо спросила она, и я вижу, что она обеспокоена.
Но я качаю головой. Я не хочу ей этого говорить. Но потом я словно теряю над собой контроль.
— Не прикасайся ко мне, — тихо говорю я, когда она встает за мной на следующую ступеньку. Она смотрит на меня, моргая, на ее лице растерянность. Не думаю, что когда-нибудь любил ее меньше, и я даже не понимаю почему.
— Ал…
— Я серьезно, — говорю я, отодвигаясь от нее. — Не прикасайся.
И тогда я иду вверх по лестнице. Когда я, наконец, дошел до общей гостиной, то пошел прямо в спальню и опустил полог на кровати. Я не хочу даже знать, что происходит. Я не знаю, что изменилось, или, почему я сказал это, или что-то еще.
Все что я знаю — я ненавижу Меган Томас.
========== Глава 28. Джеймс. Новое развитие ==========
Жалкий, бесчувственный, мерзкий пес.
Именно эти слова произнесла Кейт, когда объявляла о том, что обо мне думает. Я, конечно, стоял там и пытался не улыбаться, пока она разорялась о том, какой я эгоистичный и что я думаю только о себе. Она сказала, что я худший человек, которого она когда-либо имела неудовольствие встречать, и что, если я не окончу свою жизнь в тюрьме, то уж точно буду одиноким и несчастным. Ну, не думаю, что она права. Может я и останусь одиноким (по собственному выбору), но я очень, очень сомневаюсь, что когда-либо окажусь в тюрьме. Все-таки
Ну а потом, само собой, она повалила меня на скамью и запрыгнула сверху.
Это было что-то новенькое — трахаться в квиддичной раздевалке. Я даже не знаю, почему она вообще была здесь, но это было здорово, конечно. И всегда лучше, когда Кейт на что-то зла. Из-за этого она становится совершенно дикой, чем я, естественно, более чем наслаждаюсь.
Она, действительно, лучшее, что есть здесь, и я даже не буду пытаться это отрицать. Иногда я ее даже специально провоцирую, просто чтобы посмотреть, как сверкают ее глаза, когда она приходит в гнев и злится на меня.
Мы ругались (ну, или — она ругалась) на тему, что у меня совсем нет никакой совести, и что я ублюдок. Не знаю, где она услышала историю о Меган Томас, но, как оказалось, это теперь общеизвестный всей школе факт, так же, как и причины, по которым это случилось. Кейт решила, что это делает меня ужасным человеком. Ну ладно, может она и права.
Но это все равно не помогло ей сохранить контроль в моем присутствии.
Конечно, потом мне пришлось прямо-таки умолять ее помочь мне с трансфигурацией. Она не слишком жаждала мне помогать, но, в конце концов, сдалась, когда я использовал кое-какие хорошо подготовленные методы убеждения. Это было почти легко. Если бы я не был… Как там это было… Жалким, бесчувственным, мерзкий псом, я может даже потом постыдился бы.
И вот теперь мы в библиотеке, готовимся к предстоящему тесту, но я не могу на нее не отвлекаться. Это не ее вина, конечно, это я виноват, что нахер зачарован ею. Она очень отвлекает.
— Может, ты перестанешь на меня смотреть и сконцентрируешься? — резко говорит она, поднимая голову от учебника, который читала.
— А можно и то, и другое?
Кейт закатила глаза.
— Можно было бы, если бы у тебя внимания было хоть чуть больше, чем у флоббер-червя, но, судя по всему, это не твоя история, так что — нет.
Ой.
— Ты ужасно зла к людям, которые пытаются сделать тебе комплимент, знаешь?
— О, так то, что ты смотришь на мои сиськи — это, оказывается, комплимент? — она, наконец, поднимает голову и пронзает меня взглядом.
Пытается меня запугать, но, само собой, это не работает. Я просто бесстрастно пожимаю плечами:
— Многие девчонки так это понимают.
Ее огромные голубые глаза тут же сужаются:
— Так вот, я не одна из твоих так называемых многих девчонок, — резко говорит она.
– Так что отверни свою гребаную голову и отведи глаза.
Мои глаза расширяются от изумления, и я не могу больше бороться и стараться согнать с лица усмешку.
— Ой, да ладно, будто я никогда не видел их раньше.
— Да, и это была ошибка, — она окидывает меня еще одним испепеляющим взглядом и возвращается к книге.
Я не оставляю это так, конечно.
— Ты всегда это говоришь. Но никогда не имеешь это в виду.
— Ну, так на этот раз имею! — выкрикивает она, вскидывая голову, чтобы снова на меня посмотреть. Она захлопывает книгу. — Я не буду тебе с этим помогать, ты невозможен.