Выйти замуж за виконта

Джеффрис Сабрина

Пристальный взгляд Спенсера опустился на ее невольно выставленную на обозрение сорочку, и его дыхание участилось, соответствуя бешеному ритму ее собственного дыхания. На какое–то мгновение, темная глубина его пристального взгляда заставила девушку подумать, что он собирается ее поцеловать.

А потом Спенсер, казалось, одернул себя, и его взгляд, с трудом оторвавшись от созерцаемого им зрелища, вернулся к ее лицу.

— Мисс Мерсер, я уверен, будет лучше, если вы оставите фрак у себя, — сказал он хриплым приглушенным голосом, отразившимся глубоко в ней. Виконт обошел Эбби по кругу и стал прямо за ее спиной. —

После всего, что сегодня вечером произошло в этом доме, самая последняя вещь, которая будут заботить моих гостей – это мой пропавший фрак.

Сомневаясь, она позволила Спенсеру одеть его на себя. От каждого едва заметного движения его руки вдоль ее плеча девушке казалось, будто множество бабочек порхает у нее в животе, а каждое нечаянное прикосновение его пальцев к ее волосам посылало волны удовольствия до самых дальних уголков ее глупого одурманенного сердца. Ее пульс отчаянно бился все время, пока он стоял так близко, обволакивая ее своим восхитительным ароматом.

Господи, ей следует прекратить так на него реагировать. Он мог пахнуть, так же как в Америке, он мог время от времени быть столь же любезен, как тогда, но он вовсе не был тем дружелюбным и обаятельным джентльменом, за которого она так стремилась выйти замуж. Он был виконтом, очень хорошо осознающим свое общественное положение. И лучше всего, если она будет помнить об этом.

Несмотря на сильный запах бергамота и вина, исходящий от его фрака и приводящий ее чувства в смятение, к тому времени, когда Спенсер отступил от нее, Эбби уже держала свои чувства под контролем.

Девушка торопливо застегивала пуговицы. Может она и выглядит смешно во фраке, но, по крайней мере, он скрывает расстегнутый лиф ее платья. Когда она, наконец, посмотрела ему в лицо, то обнаружила, что его губы подергиваются от едва сдерживаемой улыбки, эта небольшая учтивость заставила ее задаться вопросом — не слишком ли поспешно она составила мнение о его характере.

— Теперь вы можете справиться сами? — спросил виконт Рейвенсвуд.

От его мягкого тона у нее в горле образовался комок.

— Да.

Господи, ей намного легче было контролировать свои эмоции, когда он вел себя, как напыщенный виконт. Всякий раз, когда Спенсер напоминал ей того мужчину, которого она знала прежде, Эбби начинала тосковать за тем, что, как она знала, у нее никогда не будет.

Девушка стояла, пристально глядя на него и мечтая пригладить выбившийся завиток его темно каштановых волос или поправить его, завязанный немного криво, накрахмаленный шейный платок.

— Полагаю, я ошибалась на ваш счет. Все–таки, вы хороший человек.

На какое–то мгновение Спенсер выглядел растерянным. Потом циничная улыбка изогнула его губы.

— Держите свое мнение при себе. Иначе я никогда не смогу поднять свою голову в Парламенте.

Она не смогла подавить смех.

— Не волнуйтесь – мой рот на замке.

— Слава Богу, — сказал он ровно, но его взгляд все же упал на ее губы, как будто, действительно проверяя сказанное девушкой.

Или что–то еще, поскольку его глаза, остановившись на губах Эбби, казалось, плавились от желания, заставляя ее ощущать странный жар глубоко в животе.

К тому времени, как Спенсер наклонил голову и, почти касаясь ее губ своими, прошептал: «Тогда, до завтра," она уже забыла, о чем вообще был их разговор.

После того, как виконт ушел, девушка только и могла, что смотреть ему вслед в полном замешательстве. Ей никогда не понять этого мужчину и его пылкие взгляды.

Молчаливый дворецкий, показывающий дорогу до ее комнаты, также не сообщил ей ничего о своем хозяине. Эбби, действительно, пробовала разговорить его, пока они поднимались по большой лестнице, массивные ступени которой были полностью из белого мрамора — мрамора, господи, Боже мой! Но, очевидно, что обсуждение своего работодателя с гостями не было тем, до чего английский дворецкий считал нужным снисходить, и односложные ответы мистера Макфи очень быстро отбили у нее охоту продолжать.

Вместо этого девушка попыталась хорошенько рассмотреть комнаты, мимо которых они проходили, но было слишком темно. При этом изобилие дорогих свечей из пчелиного воска на лестнице и в холле хорошо освещало позолоченные зеркала, висящие на стенах в холле, полированные консоли (консоль — предмет мебели, разновидность стола), стоящие возле массивных дверей из красного дерева и изысканные кресла с бархатными подушечками, расставленные на лестничных площадках. Кроме того, там были изысканно украшенные карнизы, рельефные медальоны, изящно расписанные фрамуги и …

Святой Боже. Когда она была еще девочкой и у них были деньги, папин дом считался довольно большим по Филадельфийским меркам. Но по сравнению с этим, он был лачугой.

Эбби испытала чуть ли не облегчение, когда они, наконец, достигли конца холла на четвертом этаже и мистер Макфи ввел ее в просторную, но довольно просто обставленную спальню, где ей ничто не напоминало о том, какой она была глупой, что с самого начала не осознала, какая огромная пропасть лежит между нею и его светлостью.

Как только они вошли, миссис Грэхэм тут же накинулась с упреками на непоколебимого мистера Макфи.

— Вы — подлый Шотландец, да как вы посмели поместить ее светлость на самом верхнем этаже дома, как какую–то гувернантку. Я требую, чтобы вы предоставили нам комнату в семейном крыле. Это — жена его светлости, чтобы вы знали!

— Миссис Грэхэм, пожалуйста… — начала Эбби.

— Пока его светлость не сообщит мне обратное, — прервал мистер Макфи — вы его гости и буде жить в спальне для гостей. Так как его светлость поздно ложится спать, когда заседает Парламент, я подумал, что вам было бы намного удобнее иметь в собственном распоряжении целый этаж, чтобы его приходы и уходы не беспокоили вас.

— Вы так внимательны, — сказала Эбби торопливо, так как ее служанка не очень хорошо воспринимала все эти изменения в плане. — Спасибо за то, что позаботились о нашем удобстве, сэр.

Миссис Грэхэм только фыркнула.

— Вы думаете, что чем–то лучше нас, не так ли? Но на самом деле, не смотря на ваше высокомерное выражение лица, вы по–прежнему остаетесь обычным шотландцем ничем не лучше меня. И у вас нет никакого права задирать перед нами свой нос.

— Я не шотландец, сударыня. Я дворецкий. Однако, если единственный способ, которым я могу унять ваш болтливый язык, заключается в том, чтобы быть шотландцем… — Он замолчал, вперив в нее свирепый взгляд. — Во мне достаточно храбрости, чтобы справиться с какой–то злоязычной американской служанкой, так что не стойте у меня на пути, уяснили?