Выжженное небо Афгана. Боевая авиация в Афганской войне

Марковский Виктор Юрьевич

На Су-17М4 калининского полка, в дополнение к ставшим почти обязательными звездочкам, наносившимся по 5 в ряд, появились «дракончики» чирчикского типа. Примером для подражания стал рисунок на встреченной в Баграме машине АПА, оставшейся от чирчикцев (если авиаторы направлялись в Афганистан на год, то у наземных служб обеспечения командировка продолжалась вдвое дольше). Инициативу поддержал командир полка, «благословивший» почин и велевший ввести эмблемы на самолетах обеих эскадрилий. Эскиз и трафареты изготовил техник старший лейтенант Александр Подрезов, и в апреле 1988 года первые эмблемы накрасили на борта самолетов. Восстанавливать рисунок пришлось «по образу и подобию», из-за чего эмблема несколько отличалась от прототипа, в том числе по размеру и цвету (тем более палитра под рукой была небогата). Один из самолетов 2-й эскадрильи с бортовым номером «23» получил и собственное имя «Черный дьявол» (этимология этого названия не установлена).

Летчик

чирчикского 136-го полка майор А. Федюнин в кабине своего самолета

Помимо Су-17 истребительно-бомбардировочных полков, в Афганистане воевали разведчики этого типа. Их дебют был связан с подготовкой крупной Панджшерской операции 1984 года, четвертой по счету в этом районе и отличавшейся привлечением беспрецедентных сил, целью которых было «наведение порядка» в центральных провинциях. Масштабные планы требовали соответствующего обеспечения развединформацией – подготовки фотопланшетов, уточнения карт местности, выявления объектов инфраструктуры Панджшера и окрестностей и назначения целей. Для этого накануне операции была проведена оперативная замена МиГ-21Р баграмской 263-й отдельной эскадрильи тактической разведки (оаэтр) на более эффективные разведчики Су-17МЗР. Новый состав эскадрильи набирался на базе 87-го отдельного разведполка (орап) ВВС ТуркВО в узбекском Карши. Соответственно задачам, эскадрилья комплектовалась опытными летчиками не ниже 2-го класса. Однако подготовленных летчиков требуемой квалификации в Карши недоставало, и эскадрилью пришлось пополнять парами и звеньями из других частей. Такая практика привлечения для работы в 263-й разведэскадрилье «сборных команд» опытных разведчиков сохранялась и в дальнейшем, из-за чего иным приходилось возвращаться на войну «по второму разу».

На деле спешные сборы разведэскадрильи (ее задержка и без того заставила откладывать начало операции), по рассказу капитана А. Ишина, выглядели следующим образом: «Вечером после полетов меня вызвали к командиру, где предложили выполнить интердолг. Душевного ликования это не вызвало – наслушался уже, что это за радость. Но – на службу не напрашивайся, от службы не отказывайся. Думаю, дадут отгулять отпуск, а там помаленьку начну собираться и готовиться. Хрен там – отпустили домой только жену с 8 Марта поздравить, за сутки оформили всю кипу документов, справок-прививок, с небывалой скоростью выписали загранпаспорт и уже на другой день полетели на Ташкент. Оттуда – в Баграм, где нас никто не ждал и не встречал. Кое-как у полосы разместили самолеты, а людей, как обычно, вспомнили в последнюю очередь, устроив в казарму на двухэтажных нарах. Тут же начали вводиться в строй – готовить операцию».

Предварительная разведка объектов в зоне операции призвана была обеспечить планирование боевых действий войск объективными данными, а также снабдить руководство ВВС 40-й армии материалами для организации будущих налетов, повысив эффективность действий авиации, и облегчить работу летчиков при поиске целей и нанесении ударов. Будучи настоящим «государством в государстве», недоступным властям, Панджшер своей обширной и неприступной зоной предоставлял большой объем работы для разведчиков. В роли самолета тактической разведки Су-17М3Р своими качествами и конструкцией не отличался от базового истребителя-бомбардировщика, сохраняя то же вооружение и прицельно-навигационное оборудование. Для выполнения разведывательных задач самолет оснащался специальным контейнером комплексной разведки (ККР), подвешиваемым под фюзеляжем. Су-17МЗР оборудовался одним из имевшихся специализированных разведывательных контейнеров типа ККР-1Т и ККР-1/2 с набором аэрофотоаппаратов для плановой, перспективной и панорамной съемок, инфракрасными (ИК) и радиотехническими (РЛ) средствами обнаружения. Телевизионная аппаратура «Чибис» обеспечивала ведение телесъемки, передавая на КП изображение местности и интересующих объектов и позволяя самым оперативным образом следить за ситуацией.

Ночное фотографирование ущелий и перевалов (а оживление в лагерях моджахедов, передвижение караванов с оружием и выход на позиции происходили в основном скрытно, по ночам) с подсветом светящими авиабомбами и фотопатронами ФП-100 оказалось не всегда эффективным. Множество резких теней, возникавших в горах при искусственном освещении, делало применение аэрофотоаппаратов УА-47 практически бесполезным – полученные снимки не поддавались дешифровке. Выручала комплексная разведка с использованием ИК-оборудования и радиотехнических пеленгационных средств, засекавших работу радиостанций противника. Усовершенствованная ИК-аппаратура «Зима» позволяла ночью обнаруживать по остаточному тепловому излучению даже следы от проехавшего автомобиля или потухший костер. Радиотехническая разведка силами Су-17 велась в приграничных районах с использованием систем СРС-13 и СРС-9, фиксировавших положение средств ПВО и управления

военной авиацией пакистанских ВВС, присутствие которых приходилось принимать во внимание.

Участием в «Большом Панджшере» задачи 263-й эскадрильи не ограничились. Не менее важной оказалась роль разведки при подготовке других очередных крупных операций по уничтожению укрепрайонов и «чистке местности». Все они требовали обеспечения разведданными, а по оперативности и объективности предоставления информации с авиацией не могли сравниться никакие иные источники. Полученная информация наносилась на фотопланшеты, где были указаны размещение целей и средств ПВО противника, особенности рельефа местности и характерные ориентиры. Это облегчало планирование ударов, а летчики могли познакомиться с районом и определиться с выполнением задачи. Перед началом операции проводилась доразведка, позволявшая окончательно уточнить детали.

Работа разведчиков, по определению, всегда связана с особым риском. Полеты в незнакомых и трудных для ориентирования районах, поиск целей и вскрытие вражеской ПВО, вылеты в удаленные приграничные районы, где противник действовал особенно активно – эти задания выделяли летчиков 263-й эскадрильи во всей авиации 40-й армии. Специфика их деятельности прибавляла опасности: на разведчиков не распространялся приказ выполнять полеты не ниже 4500 м, введенный по безопасности от зенитного огня – качественная фотосъемка и визуальный «просмотр» требовали проходов на малых и предельно малых высотах и в ущельях. Именно разведчикам, долгое время единственным в ВВС 40-й армии, поручалась ночная работа, запрещенная для остальных после нескольких столкновений с горами и аварий при взлетах и посадках. Вызывая огонь противника, над предполагаемыми позициями вешали САБ, по которым те открывали стрельбу из ДШК и ЗГУ, и по выявленным целям наносили бомбовый удар.

Летчики 836-го разведывательного полка в Баграме

Разведкой занимались также прочие части ВВС 40-й армии. За разведывательными подразделениями в полках и эскадрильях закреплялись зоны ответственности, разделявшиеся на три-четыре района, просмотр в которых следовало вести от одного до четырех раз в сутки. По возможности, для этого планировались одни и те же летчики, хорошо изучившие обстановку в районе и тут же замечавшие перемены. Подготовку боевых действий на следующий день или очередной боевой вылет также предваряла разведка будущего места удара.

Визуальная разведка производилась с высот 200–300 м, а при необходимости – и со снижением до 50-100 м. Даже при наличии современных инструментальных средств визуальная разведка сохраняла немалые преимущества. Человеческий глаз обладал непревзойденными возможностями по обнаружению объектов и их распознаванию, с куда большей надежностью «выхватывая» искомые цели на местности даже по едва отличимым признакам, при сложностях рельефа и светотенях. Кроме того, летчик мог надежно и с большой точностью указать месторасположение обнаруженных объектов, привязав их к ориентирам на местности, которые могли использоваться для выхода на цель при нанесении последующего удара. Обычно вылетали составом пары, держа боевой порядок пеленгом самолетов с расстоянием между ними 600–800 м и с превышением ведомого в 50-100 м. Иногда для визуальной разведки направлялась «спарка» Су-17УМ3, в экипаже которой один летчик занимался пилотированием самолета, а другой просматривал местность. Для увеличения просматриваемой зоны и срыва вероятного прицельного огня ПВО по маршруту выполняли «змейки», виражи и развороты горизонтальной петлей на 270^о. Если выполнялось фотографирование, то в тактическое построение вносились изменения: фотографирование вел ведущий, тогда как ведомый держался сзади на удалении до 2000 м с превышением 500–600 м в готовности немедленно прикрыть ведущего огнем по проявившим себя зенитным средствам противника. В районе наличия ПВО ведомый мог выполнять отвлекающие маневры, обеспечивая проход ведущего для фотографирования, требовавшего выдерживание скорости и высоты.

Появление в небе разведчиков не сулило моджахедам ничего хорошего. Как правило, вслед за ними прилетали ударные самолеты, да и сами разведчики обычно несли вооружение, позволявшее им самостоятельно выполнять «охоту» в заданном районе. При этом самолет ведущего, помимо разведывательного контейнера, нес пару тяжелых НАР С-24, а ведомого – четыре НАР С-24, РБК или бомбы. Отмечалось, что самостоятельный поиск крайне непрост: небольшие группы противника при небольших высотах полета обнаруживались с дальности не более 800-1000 м, оставляя считаные секунды для построения атаки с ходу. Поскольку за время повторного захода противник, как правило, успевал рассредоточиться, кидаясь в укрытия и прячась среди зелени и камней, уследить за ним не было возможности. По опыту, лучшим было ориентироваться на приметный объект рядом с целью, нанося прицельный удар по этому месту, где и укрывались душманы.