Вызов Ланселоту: есть ли нынче рыцари без страха и упрека?
Шрифт:
— И вы думаете, я справлюсь?
Накат антирекламы заставил Ольгу задуматься.
— Да не бойтесь вы! — рассмеялась Анна Михайловна. — Специальное образование в нашем деле мало что дает. Иногда даже мешает, если со всем честно. Важно человеком быть. А у вас, чувствую, с этим все в порядке.
Ольга глянула на мужа. Иван чуть заметно кивнул — значит, не против…
Да и куда деваться? Если сейчас же не согласиться, то ничего другого не останется, как увозить сына.
— Идемте! — решительно сказала Ольга. —
— Повезет! Ей, что ли, охота самой возиться с девочками? Ведь если не вы — придется как миленькой, пока Валя не выздоровеет. Да и никакая она не моя!
— Не сумасшедшая, значит? — уточнил Иван, улыбаясь. Он вспомнил их разговор о том, что хорошим директором школы может быть только сумасшедший.
— Почему же! Очень даже! Только это сумасшествие особого рода. Ну, сами увидите. Не в ней дело, ведь так? Есть дела поважнее…
В спальном корпусе они поднялись на четвертый, «интернатский» этаж. Фехтовальщики жили этажом ниже.
Первое, что бросилось в глаза Рукавишниковым в самом начале длинной кишки коридора, — это плакат в виде большого листа ватмана, прикрепленного скотчем к плану-схеме эвакуации в случае пожара. Плакат украшала единственная надпись:
«Никогда не отказывайся от своей мечты. Следуй знакам! П. Коэльо».
Ольга вопросительно взглянула на Анну Михайловну и увидела за ее спиной, на противоположной стене, еще одно изречение. Его текст удивил Ольгу ничуть не меньше:
«Хорошо овцам. Им ничего не нужно решать. Может быть, поэтому они и жмутся ко мне! П. Коэльо».
Иван хохотнул.
— А что, — сказал он, поймав на себе предостерегающий взгляд Анны Михайловны, — я ничего! Я просто радуюсь: как хорошо и доходчиво сказано!
— Довольно странно, — неуверенно сказала Ольга, снова начиная сомневаться, в силах ли она обаять Елену Игоревну.
— Только не говорите об этом вслух. Елена Игоревна уверена: все, что она делает, — удивительно ново, свежо и благотворно для воспитанников. Простите, а что именно вам кажется странным?
— Ну… Я понимаю идею. Такие вещи цепляют. Но то я или другой взрослый человек, а иное дело — дети…
— Зато дети «жмутся ко мне», — обрадовался Иван какому-то повороту своей мысли, — а ты, Оля, не жмешься!
Анна Михайловна подхватила их под руки — «ну, будет уже!» — и подтолкнула вперед по коридору. Рукавишниковы не сопротивлялись и уже не удивлялись, увидев на стене комнаты, служившей пристанищем Елене Игоревне, еще одно масштабное изречение, на этот раз не подписанное, но, по-видимому, тоже принадлежавшее П. Коэльо:
«Чем необыкновенней что-либо, тем проще оно с виду».
Сама же Елена Игоревна была полной дамой приблизительно одних с Анной Михайловной лет. Ее энергичное рукопожатие и улыбка
Впрочем, с первого взгляда на Волгу здесь, под Тверью, тоже ни за что не скажешь, что она впадает в Каспийское море…
Анна Михайловна изложила цель их прихода.
— А я уж подумала, что вы за кем-то из детей приехали… — со скрытой угрозой в адрес не едущих родственников ее подопечных сказала Елена Игоревна.
Она заново окинула Ольгу испытующим взглядом. Как и в первый раз, этот взгляд не выражал чрезмерного дружелюбия — ворота оставались на запоре.
— Что ж, договорились… Жить будете в комнате с девочками. Со старшими — у них всего неспокойнее. Знаете, тринадцать-четырнадцать лет, переходный возраст, половое созревание, гормоны… Ночью вы с ними. Ну, а днем сыграете с детьми разок в волейбол или на реку сводите. Еще, конечно, столовая: чтобы все — без исключения! — вовремя приходили и нормально ели. Остальное время — свободное. Так что сможете заняться и сыном. Вы что-то хотели спросить?
— Про Коэльо. Это что — эксперимент? — спросила Ольга, но, увидев холодно блеснувший за решеткой ствол мушкета, спохватилась: — Да что я, в самом деле… Извините. Спасибо вам большое за все…
Елена Игоревна снисходительно улыбнулась:
— Пожалуйста. А что касается цитат… Просто пытаемся внести свежую струю. У нас самый обычный интернат. Когда проработаешь в этой системе всю жизнь, никакого эксперимента не захочется. Но правда ваша, многие, очень многие любят эксперименты. Вот и у Анны Михайловны эксперимент…
Тут она улыбнулась еще снисходительнее, и Анна Михайловна не удержалась от реплики:
— Ну что вы, Елена Игоревна! Наш центр — это просто несколько… другая, что ли, форма обычных заведений нашей системы. Мы пытаемся сделать из детского дома настоящий дом для детей. Семью, если хотите. И знаете, иногда кажется, что дети воздают за это сторицей.
— А я что? Кто против сторицы?! Но сторица вещь конкретная. Я вот вижу, что и спонсоров для Центра вы подобрали, и детей экспериментальных, а так — что ж, мне все у вас нравится…
И Елена Игоревна покровительственно обратилась к Ольге. Похоже, в обмен на услугу она приглашала ее в союзницы.
— Вот так, Олечка, я работаю в простом интернате, и у НАШЕГО спонсора — у государства — таких сотни, и все они обычного типа. Вся разница с другими такими же заведениями — в одном слове: это МОЙ интернат. Понимаете?
— Я где-то слышала об этом, кажется.
Ольга немного разволновалась под перекрестным обстрелом двух асов интернатской системы.
— «Мы одна семья», верно? Вот и Анна Михайловна о том же говорит…