Вызов смерти

Константинов Владимир Иванович

– Не может этого быть!
– закричал я, вскакивая.
– Она не могла этого сделать!

У меня было такое впечатление, что меня шандарахнули из-за угла чем-то тяжелым по голове.

– К сожалению, это так, - тяжело вздохнула Виктория Валентиновна. Дежурная в пять утра обнаружила ее в туалете. Повешенной...

– Не могла Трубицина покончить с собой! Не могла!
– сказал я убежденно.

Колдобина пожала плечами.

– Это иногда случается. Не она первая. Мы ведь не знаем, что у нее творилось в душе.

–

А вам не кажется странным, что это случилось именно тогда, когда она решила рассказать правду и назвать конкретного убийцу?

– Это всего-навсего ваши предположения. Мы сейчас по этому факту проводим служебное расследование. Единственное, что могу обещать, - провести его самым тщательным образом.

– Сколько времени это займет?

– Трудно так сразу сказать. Но думаю, дней десять, не меньше. Я вам обязательно сообщу о результатах.

– А не могли ее сначала задушить, а уж потом... того?

– Конечно, могли. Но не будем, Андрей Петрович, гадать на кофейной гуще и делать скоропалительные выводы. Подождем окончания расследования.

– А у Трубициной были здесь подруги?

– Разумеется. Она была очень коммуникабельной девушкой.

– Вы их знаете?

– Я по долгу службы обязана знать. Это Наташа Зайцева, Вера Овчаренко и Сюзанна Хомова. Дружила и с другими, но эти трое были ее лучшими подругами.

– Можно с ними поговорить? Колдобина некоторое время колебалась, затем решительно махнула рукой.

– Можно. В моем кабинете вам будет удобно?

– Большое спасибо, Виктория Валентиновна! Вы удивительная женщина. Буду обязан по гроб жизни.

– А, чего там!
– рассмеялась она, польщенная.
– Свои люди, сочтемся. Верно?

Колдобина игриво подмигнула. Оказывается, и капитаны внутренней службы умеют подмигивать. Надо же! И это у них совсем даже неплохо получается.

– Советую начать с Хомовой. Она из троих самая образованная и интеллигентная.

Глава 6

Передо мной сидела маленькая хрупкая девушка с довольно миловидным курносым лицом и смотрела на меня испуганными зеленоватыми глазами. Веки у нее были красными и вспухшими. Я представился и сразу спросил о главном:

– Сюзанна Робертовна, вы верите в то, что Трубицина могла сама это сделать?

Она часто-часто заморгала, а затем заплакала.

– Ой, я уже ничего не знаю, - прошептала испуганно, хлюпая носом.
– Я не поверила сначала. А потом Вера Овчаренко сказала, будто Катя накануне призналась ей, что хочет повеситься.

– А вам Трубицина ничего такого не говорила?

– Нет-нет, что вы. Совсем наоборот, она в последние дни была особенно весела, словоохотлива. Кстати, она хотела с вами встретиться. Очень надеялась, что вы ей поможете.

– Значит, вы в курсе того, что она хотела мне рассказать?

– В общих чертах. Она неохотно об этом говорила, боялась...

– И все же, что она вам рассказала?

Хомова наконец перестала

всхлипывать, достала носовой платок и тщательно вытерла им лицо, затем наморщила гладенький лобик, вспоминая. А я смотрел на нее и невольно удивлялся. Каким образом залетела в этот суровый казенный мир эта, казалось, невинная птаха?!

– Она сказала, что убийство совершил ее близкий друг, с которым она встречалась, что он все подстроил. Только поняла она это не сразу, уже здесь и решила все рассказать вам.

– А кто он такой - ее друг?

Она виновато улыбнулась, развела руками.

– Ой, я не знаю. Она ничего о нем не сказала, даже имени не называла. Говорила только, что он занимается бизнесом, и все.

Я сделал пометки в блокноте.

– Спасибо, Сюзанна. А прошлой ночью вы ничего не видели и не слышали?

– Видела, - кивнула.
– Видела, как Катя встала и пошла к двери. Я не придала этому значения, подумала, пошла в туалет. Ей часто приходилось ночью вставать.

– Почему?

– У нее слабый мочевой пузырь. Она говорила, что в милиции ее били и что-то там повредили.

– А кто знал об этой ее слабости?

– Ой, да все. Здесь же ничего невозможно скрыть.

– А в руках у нее что-нибудь было?

– В каком смысле?

– Ну, веревка там или что-то в этом роде?

– Нет, я ничего не видела.

– Когда это было?

– Ой, я не знаю. Может, часа в два или в три. Не знаю. Я спала уже. А тут проснулась.

– Следом за Трубициной кто-нибудь выходил?

– Да, - кивнула она.

Вдруг глаза ее сделались круглыми от изумления и страха.

И я понял, что сейчас она скажет самое главное.

– Ой!
– воскликнула она и зажала рот рукой.

– В чем дело, Сюзанна?

– Вы думаете, что ее?..
– прошептала в страхе девушка, с опаской оглядываясь на дверь.

– Кто выходил следом за Трубициной?
– спросил, еле сдерживаясь, чтобы не закричать на нее.

– Ой, я прямо не знаю, - вконец растерялась она.- Я вам скажу, а потом окажется, что она со-. всем даже не виновата.

– Но вы ведь видели ту, кто вышел следом за Катей? Так?

Хомова молча кивнула.

– В таком случае нужно ее назвать. Я ведь не утверждаю, что именно она убила Трубицину, верно? Так кто же?

– Вера Овчаренко, - таинственно прошептала Сюзанна и отчего-то вновь заплакала.
– Но... Но... Но как она могла?! Ведь она же была Катиной подругой!

– А после того, как ушла Овчаренко, вы ничего не слышали?

– Ой, правда!
– еще больше испугалась Сюзанна. Ее буквально всю колотило от переживаемого волнения и страха.
– Слышала! Слышала, Андрей Петрович! Приглушенный вскрик и шум какой-то. Тогда я не придала этому значения. Она, Верка, это сделала! Точно! Потому и говорила, что Катя будто бы собиралась повеситься. Какая непорядочная! Правда, Андрей Петрович?