Вызов смерти
Шрифт:
– Дежурный линейного поста милиции сержант Березин. За время моего дежурства никаких происшествий не отмечено.
Теперь его глаза, кроме преданности и служебного рвения, ничего не выражали. Коля тем временем уже закончил уборку и умчался вместе с ведром и шваброй. Говоров увидел в окно вышагивающего по перрону блондина. Пора было действовать.
– Как же никаких происшествий, когда вон тот гражданин, - Андрей указал на блондина, - торгует на станции наркотиками?
– Вон тот, говорите?
– Березин сделал стойку, будто спаниель перед броском за подстреленной
– Коля!
– заорал.
– За мной!
Сержанты стремглав бросились на улицу. Говоров видел, как они подскочили к блондину и, подхватив под руки, потащили в дежурку. Тот от растерянности и не помышлял о сопротивлении. Оказавшись в комнате, Березин, подступая к блондину и страшно выкатывая глаза, заорал:
– А ну, говори, козел, где ты спрятал труп?
Андрей невольно усмехнулся. Это был обычный дешевый трюк. Некоторые работники милиции считают, что подозреваемого нужно ошеломить, деморализовать, обвинив в страшном преступлении. Тогда он легче пойдет на признание. Определенная доля правды в этом есть, но лишь для отдельных людей.
– Вы что, офонарели?
– возмутился блондин.
– Какой еще труп?! Я сотрудник милиции.
– А я президент Соединенных Штатов Америки, - издевательски проговорил Березин.
Коля одобрил слова начальника громовым хохотом.
– Вы за это ответите, сержант!
Андрей внимательно наблюдал за блондином. Несмотря на демонстрируемое тем возмущение, он был растерян и подавлен случившимся. Возможно, он был сотрудником милиции, но не спешил предъявить служебное удостоверение. К тому же его явно нервировало присутствие Говорова. Андрей решительно подошел к нему.
– Следователь прокуратуры Говоров Андрей Петрович. К нам поступили данные, что вы здесь занимаетесь торговлей героином.
– Глупости какие, - пробормотал блондин, пряча взгляд.
– Предъявите, пожалуйста, документы.
– Но, товарищ следователь, здесь явное недоразумение. Ни о каком героине я понятия не имею.
– Разберемся. Документы, пожалуйста. Блондин неохотно полез за документами. Достал служебное удостоверение, протянул его Говорову.
В документе значилось, что капитан Камышев Валентин Афанасьевич состоит на службе в органах внутренних дел в должности старшего оперуполномоченного уголовного розыска Центрального управления милиции города Новосибирска.
– Каким образом, Валентин Афанасьевич, вы здесь оказались?
– Прибыл в командировку.
– Предъявите командировочное удостоверение.
– Ну, не совсем в командировку. Вернее, приехал навестить приятеля.
– Фамилия?
– Что?
– испуганно спросил Камышев.
– Как фамилия вашего приятеля?
– Это что - допрос?!
– вновь попробовал разыграть возмущение капитан. Я не намерен отвечать на этот вопрос.
И Говоров окончательно понял, что Камышев следил именно за ним, знает, с кем он встречался, уже наверняка доложил об этом своему начальству и даже получил от него приказ. Согласно этому приказу весельчак и балагур Андрей Говоров, всю свою сознательную жизнь пытавшийся
– Вам знаком капитан Виталий Семенович Полуэктов?
– неожиданно даже для себя спросил Говоров.
Для Камышева вопрос прозвучал как гром среди ясного неба. Симпатичное лицо его разом посерело. Не побледнело, нет, а именно посерело, будто он только что вышел на свободу после двадцатилетнего тюремного заключения. Затравленный взгляд заметался по кабинету, ища путь к спасению.
– А кто это?
– жалко выдавил он из себя.
– Вот те раз!
– разыграл Андрей удивление.
– Как же так, Валентин Афанасьевич? Вы забыли своего непосредственного начальника? Позвольте в этом усомниться.
Говоров был очень собой доволен. Все вопросы попадали точно в цель.
Вместе с приборкой в кабинете и внешний облик сержантов тоже разительно Изменился: они ободрились, подтянулись, вдруг вспомнили, что находятся на ответственной государственной службе. Лица пылали желанием совершить подвиг. Они с интересом следили за разговором Говорова с Камышевым, понимая, что на их глазах происходит что-то большое, значительное, что они в своей заштатной провинции могли видеть лишь по телевизору.
Говорова озарила гениальная догадка.
– Это Полуэктов дал вам задание убить Трубицину?
– Что?!
– вскричал в панике капитан и попытался выхватить пистолет, но был крепко схвачен сержантами за руки.
– Что, не ожидали?!
– рассмеялся Андрей.
– Не ожидали, что мы обо всем знаем? Мы давно за вами следим, капитан. Запираться бесполезно. Хомова и Овчаренко, которым вы заплатили десять тысяч долларов за убийство Трубициной, опознали вас по фотографии.
Последние остатки мужества покинули Камышева, и он не по-мужски запричитал:
– Я не хотел этого делать! Меня заставили! Клянусь, гражданин следователь!
Нет, он не был героем. Человек, однажды предавший, продавший долг, честь и совесть, уже не способен на поступок. Он вынужден всю оставшуюся жизнь пресмыкаться и подличать. Говорову очень нравился ход своих мыслей, да и собой он сейчас охотно любовался.
– Кто заставил? Полуэктов?
– Да. Он. Я не мог отказаться. Иначе он бы меня убил.
– Добрецова знаете?
– Кого, простите?
– угодливо переспросил Ка-мышев.
– Добрецова Алексея Владленовича?
– Никак нет. Не знал. Я знал одного лишь Полуэктова и выполнял его указания.
– Ребята, - обратился Андрей к сержантам, - разоружите этого бывшего капитана нашей славной милиции и наденьте на него наручники.
Те с готовностью и даже радостью выполнили указание. Теперь у них будет право вспоминать о том, как они лично брали особо опасного преступника, большого милицейского чиновника. Эти воспоминания со временем будут обрастать все новыми леденящими душу подробностями и еще долгие годы будут согревать их вялые и серые будни.