Вызов
Шрифт:
– Удачи тебе. Но не слишком много.
– Если я не смогу победить, я сделаю все, чтобы это вышло у Яго.
– Будь что будет.
Сара улыбается и забирается на пассажирское сиденье «пежо». Ренцо обнимает Яго в последний раз и шепчет ему на ухо:
– Не глупи и не вздумай влюбляться. Не раньше чем все закончится.
– Поздновато спохватился, – шепотом отвечает Яго.
Ренцо улыбается:
– Тогда до встречи в аду, брат.
– Я не верю в ад.
Потемнев лицом, Ренцо делает долгий глоток прямо из бутылки:
– Скоро поверишь, Яго Тлалок, Игрок ольмеков из 21-й Линии. Скоро поверишь.
Древнейший
Загадка, вынырнувшая из мрака последнего ледникового периода. Полноценный храмовый комплекс, состоящий из ровных каменных монолитов весом от 10 до 20 тонн.
Некоторые ученые считают, что прямоугольные колонны, каждая из которых увенчана вторым таким же прямоугольным блоком, – это изображения людей, жрецов или богов.
Или же иных существ.
Никто не знает, что за цивилизация возвела этот храм.
Никто не знает, как он был построен.
И зачем.
Какими знаниями обладали его создатели.
И до каких пределов эти знания простирались.
Никто не знает.
Байцахан, Маккавей Адлай
Турция, Ачгёзлю Акбаба Тапынагы, Храм Прожорливого стервятника
Байцахан кладет руки на приборную панель «Ауди А8» и наклоняется вперед:
– Это еще что такое?
– Понятия не имею.
Жалайр останавливает машину. На часах девять вечера, солнце уже скрылось за горизонтом. Над головами – безоблачное багряное небо. За многие мили им не встретилось ничего, кроме нескольких автомобилей, ехавших навстречу. И вот наконец они достигли цели. Затерянный в песках Южной Турции памятник древней цивилизации, храм, на который указала подсказка Маккавея. Они думали, что найдут безлюдные развалины; в крайнем случае – пару-тройку охранников и лагерь студентов-археологов.
Вместо этого – десятки машин и пять автобусов. Повсюду толпится молодежь их возраста с выпивкой и сигаретами. Женщины – за редким исключением – стоят с непокрытыми головами, ведут себя раскованно и выглядят современно. Почти у всех собравшихся на шее яркие светящиеся ошейники. Некоторые одеты так, будто пришли в клуб: ботинки на платформе, мешковатые штаны, пирсинг, куча украшений, кожаные аксессуары. На окрестных холмах грохочет музыка. В небе безумствует многоцветное лазерное шоу.
– Вечеринка? – без тени иронии спрашивает Байцахан.
– Видимо, да, – сухо отвечает Маккавей. «Готов поспорить, он ни разу в жизни не был на вечеринке», – думает он.
– Мы притащились сюда из-за твоей подсказки! – шипит Байцахан. – Хочется надеяться, что мы не зря потратили столько времени.
– Ты вообще ничего толкового до сих пор не предложил, – огрызается Маккавей.
Они вылезают из
– Эти придурки называют себя «Детьми метеорита», – презрительно произносит он. – Они собрались, цитирую, «чтобы встретить конец там, где все начиналось».
– Забавно, – говорит Жалайр.
– Что именно? – спрашивает Байцахан.
– То, что они не ошиблись с выбором места, – отвечает Маккавей. – Есть в этом доля иронии.
– Я все равно не понял, – пожимает плечами Байцахан.
Маккавей переглядывается с Жалайром. Кажется, они впервые смотрят друг на друга почти по-дружески. «Байцахан еще слишком молод, он ничего не знает и уверен, что может победить, пройдя по трупам, – думает Маккавей. – Пользы от него не больше, чем от дубинки».
Жалайр открывает багажник и достает тяжелый черный сверток. Все трое вооружаются. Каждый засовывает за ремень пистолет и в дополнение к нему – нож. Остро заточенные старинные лезвия покрывает причудливая резьба. Жалайр берет с собой кнут; Байцахан застегивает оружейный ремень, из карманов которого выглядывают газовые баллоны и четыре гранаты.
Маккавей бросает на него косой взгляд.
– Ты как будто на войну собрался, – замечает он.
– Эти люди не в себе, они ничего не заметят.
Лицо Маккавея ничего не выражает. «Если кто тут и не в себе, так это ты», – думает он. Набатеец задается вопросом, сколько еще ему терпеть этого кровожадного сопляка. Есть надежда, что из Храма Прожорливого стервятника он выйдет один.
Кала Мозами, Кристофер Вандеркамп
Турция, Ачгёзлю Акбаба Тапынагы, Храм Прожорливого стервятника
Кристофер и Кала стоят в центре каменного круга диаметром 12 футов. Шесть монолитных изваяний, подобно стражам Древнего мира, невозмутимо наблюдают за непрошеными гостями. Высеченные рукой неизвестного каменщика змеи, птицы, кошки, ящерицы и скорпионы покрывают колонны. Часть площадки до сих пор погребена под слоем красной земли. 7-й монолит лежит опрокинутый и наполовину засыпанный песком.
Кала внимательно изучает его, подсвечивая себе карманным фонариком.
– А нам можно здесь находиться? – тихо спрашивает Кристофер. Это место вселяет в него благоговейный страх.
По пути сюда они перелезли через невысокий забор из колючей проволоки и снесли смехотворный деревянный барьер вокруг ямы, на дне которой располагается круг с монолитами.
– Нет никаких правил.
– Но где мы?
– В храме.
– В каком храме? – хмурится Кристофер.
– Храме жизни и силы, – рассеянно отвечает Кала. Опускается на колени и принимается копать землю руками.