Вызов
Шрифт:
– Гайя?
– я вздрогнула, услышав настороженный голос отца.
– Что ты тут делаешь?
Я обернулась к папе:
– Пытаюсь документы достать из сейфа. Можешь открыть?
– Какие именно документы тебя интересуют, Гайя?
– папа приблизился.
– Я хотела взглянуть на ваше с мамой свидетельство о браке, ну, просто забыла ее девичью фамилию.
Я не могла понять, почему с такой подозрительностью изучает мое лицо этот всегда беспечный и рассеянный человек.
– Ее девичья фамилия
– А можно мне все-таки взглянуть, пап?
– как можно жалобнее и мягче попросила я.
– Ты мне ничего не хочешь сказать?
– вдруг спросил он.
И это было так дико: папа никогда не любил лезть в душу, принуждать к ответу, избегал серьезных разговоров.
– Ну... Не знаю даже. Что странного в том, что меня интересует такая мелочь? Важная для меня лично мелочь.
Папа вздохнул, кусая губы. Он думал. Наконец, я не выдержала:
– Ох, па, почему у меня такое чувство, что это ты мне что-то должен сказать?
Он махнул рукой.
– Дай-ка, - он подошел к сейфу, набрал необходимую кодовую комбинацию.
Папа долго искал то, что я просила.
– Увы, - он потер лоб, - и не знаю даже, где оно...
Я без слов отняла у него пачку бумажек. Я уже не доверяла ему.
– Гайя...
Я подняла на него глаза. Папа скрестил руки на груди. Его лицо не выражало никаких явных эмоций, пожалуй, оно было немного усталым.
– Скажи, для тебя так важно знать это?
– Да.
– Хорошо. На самом деле я взял ее фамилию. Тебя никогда не удивляло, что в нашем доме не было книг моего отца? Я не хотел, чтобы мои дети знали... У нас с ним разные фамилии.
Мои дети... Кроме меня это никого не волнует.
– Да как же... Вы ведь почти не общались...
– я была потрясена.
Папа сел на стул, обитый темно-красным бархатом.
– Не общались. Я отринул славную фамилию Степновых...
– Но как я могла даже не услышать ничего об этом за все годы?!
– Ну, мои приятели и коллеги предпочитали не касаться этой темы. Лора тоже.
Я припоминала постепенно. В самом деле, родители папы никогда не были гостями в нашем доме. Мы изредка навещали их - крайне редко. Помнится, дедушку Павла я побаивалась, хотя он не обращал на меня внимания почти, а бабушку Викторию интересовали лишь младшие - Сева и Виктор. Потом... когда я поступила в университет, я перестала их навещать вообще. Они умерли, когда я училась еще, с разницей в год. Я не грустила слишком по этому поводу.
Папа отвел глаза в сторону, словно не желая встречаться взглядом со мной. И я решила - либо сейчас, либо...
– На каком месяце была мама, когда вы познакомились?
– накинула я петлю папе на шею.
– На втором, третьем...
– и он затянул ее туго.
И в следующий миг уже с ужасом взирал на меня. Я
– Я... я знал, что этот день настанет.
Боже, слезы навернулись на глаза от этих слов. Я понимала, что вот именно сейчас я теряю семью. Можно было притворяться еще долго, но я лишь оттягивала неизбежное.
– Анечка мне встретилась на ужине у Володи Стеценко. Его жена, Даша, была дружна с Аней. Да мама твоя такая была веселая и смешливая, неудивительно... Ну, я к ней подошел, чтобы познакомиться. Она мне очень понравилась. Я представился, она же свое имя заставила угадывать, а потом представилась Анной Антонин. Я возьми и скажи: "Выходите за меня, прекрасная с легендарным именем!" Она смеялась... Я рассказал, что Древним Римом увлекаюсь, я бы рассказал ей все-все о себе. Но тут пришел ее спутник и...
Я встрепенулась:
– Какой спутник?
Папа закусил губу. Он вдруг постарел лет на десять.
– Это был твой отец.
Десятки вопросов просились с языка, но страх сделать больно отцу... Господь всемилостивый, я запуталась! Я лишь тронула руку мужчины, сидящего напротив, заглядывая ему в глаза.
– Каким он был? Как его звали?
Папа задумчиво потер лоб, потом висок, пытаясь вспомнить.
– Знаешь, я помню, что он был чуть постарше нас с Аней, лет тридцать пять, может. Иностранец. Говорил по-русски хорошо, но с акцентом итальянским. А что говорил - странно, Гаечка, - папа вздохнул, - но вспоминается с трудом.
Я разочарованно подумала о том, что, конечно, стремясь себя обезопасить, тот человек... вампир воздействовал на разум моего бедного папы.
– Имени не знаю. Он не представлялся, а Анечка никогда не говорила со мной об этом мужчине.
– Итальянский, говоришь?
– Да, но едва заметный, - папа откинулся на стуле и выпустил мою руку. Мне или казалось, или он испытывал облегчение. Наверное, эта тайна давила на него.
– Сама понимаешь, я узнаю итальянца из тысяч иностранцев. Он хорошо знал наш язык.
Я подалась вперед, ожидая еще.
– Да мне и нечего тебе рассказать, доченька, - рассеянно произнес он, вспоминая.
– Тогда на вечере у Стеценко он просто увел ее. Позднее, может, месяц спустя, Анечка приехала прямо ко мне домой без предупреждения и рассказала, что оказалась в сложной ситуации. Она беременна, но отец ребенка не хочет на ней жениться, не любит ее. Плакала. Просила взять замуж, приняв ее фамилию, ведь она так понравилась мне. В самом деле, я хотел носить фамилию Пия и Адриана. Хотя, конечно... Да хоть бы и Коммода...
– я качнула головой. Папа верно понял меня, спохватился и продолжил: