Вызов

Антонин Гайя

– Я согласился, мы расписались в самые кратчайшие сроки. И тогда я увидел твоего отца во второй раз. Аня ждала его, я заметил. Она все время срывалась к двери по первому звонку, не давая мне открыть. И когда он пришел, Аня так невежливо не разрешила ему войти и мне запретила. Однако он был спокоен, и, в конце-концов, она пригласила его.

– А как он выглядел?

– Да не помню уже... Помню лишь, что я гордился, что, выбирая между нами, она остановилась на мне. Однако твой... отец, - папе было трудно называть другого мужчину моим отцом, -

был не против. Он похвалил решение Ани, сказал, что ему все равно нужно покидать Украину по причинам, ей известным. А мне он сказал, что в моих интересах заботиться о его ребенке лучше, чем о своих. Я сказал, что я человек слова и, взяв беременную девушку, тем самым признаю дитя своим. Ему это понравилось. Но он сказал, что все же когда-то появится в жизни своего ребенка. И я... не смел ему возражать.

Когда Аня умерла, я увидел его в последний раз. Он дал мне деньги - много денег, велел найти жену. Помню его слова: "Только нормальную, понял? Не такую, какой Анютка была". Он прав был, Аня любила тебя и была старательной матерью, но чужого ребенка просто выжила бы. Такая она была. И я нашел Лору. Она совестливая... не как Аня. Девочку-сироту больше своих детей жалела.

Он умолк.

– Он не сказал, когда собирается, блин, появиться в моей жизни?
– ох, как мне хотелось заплакать, затопать, завыть, сбросить эту невыносимую ношу со своих оказавшихся слишком хрупкими плечей.

– Гайя... Я смутно помню встречи с ним, и это странно. Но факт есть факт...

– Так он видел меня? И я его видела?

– Мы встречались на нейтральной территории, дома с тобой в это время сидела няня.

– И он не хотел меня повидать?

– Он не высказал такого желания.

Я не знала, что мне делать с этим знанием, которого я так желала. Итак, ему было плевать на девочку-дампира, пока та не вырастет в безопасности у этих добрых идиотов. Потом ее можно будет взять и методом селекции получить дампира в квадрате. Нет слов. Странно лишь, что любезный мой папашка-итальяшка до сих пор не проявился. Девочке, как-никак, двадцать шестой годок пошел, яйцеклетки созревают и все такое...

– Он был опасен. Я так понял, что он какой-то криминальный авторитет. Анечка упоминала, что пять лет ездила по Украине не по своей воле. Почти уверен, что она ездила за ним. Он скрывался от кого-то.

Я прикрыла лицо рукой.

– Да, пап, - каждое слово давалось мне с трудом.
– Это так. Он нехороший человек. И мне придется перестать с вами общаться в скором времени. Хоть мы и не родня, но подвергать вас опасности я не хочу и не буду.

Я встала. Ни к чему более продолжать этот разговор, потому что лгать в ответ на вопросы папы о том, откуда я знаю, что мой биологический отец - нехороший, сил не было. Папа вскочил и удержал меня за плечи.

– Что ты, глупая, - он обнял меня и прижал к себе, - ты всегда будешь моей дочерью. И дочерью Ани, которую я любил еще долго после ее смерти.

Я изо всех сил постаралась не заплакать. Обнимая худощавое тела

своего... теперь уже чужого папы, я знала: порог этого дома я постараюсь больше не переступить.

– Лора знает, что я не твоя дочь?

– Нет.

Я вздохнула. Не представляю, что мне делать со всем этим дерьмом, которое беспрестанно валится на мою голову?..

– Идем, мы бросили там всех...

Я видела, что он хочет сказать что-то, но решительно оторвалась от него и вышла из кабинета быстрым шагом.

И не успела я сделать два глубоких вздоха и изобразить подобие улыбки на лице, как в гостиной меня ожидал еще один большущий кусок той пахучей субстанции, о которой я упоминала выше.

Юля плакала, плакала и Лариса. Дети забились кто куда. Виктор, Люся, Эма, Слава, Вика и Максим сидели как мыши. Мана прижимал одной рукой к стене Северуса, невесть откуда взявшегося, а Лука пытался оттащить от них Антона.

– Что тут такое?!
– вскрикнула я, подлетая к мальчикам, ведущим свои разборки прямо у входа в гостиную.

Честно говоря, что-то худшее было сложно представить. Мана почему-то сцепился с Северусом, на него налетел Антон, а Лука всех их разнимает. Б...дь, кошмарный сон! А меня не было минут десять!

– Если ты, парень, еще раз такое матери скажешь, - услышала я тяжелый голос Маны, - я тебе нос сломаю.

Северус был пьян, вывалян в каком-то мелу и едва стоял на ногах.

– Ладно, Лук, - Антон сделал жест, что успокоился, - пусти. Не хочу об это... чмо руки марать. Мне стыдно, что ты мой брат, Северус...

Я, пораженная, не обратила даже внимания на то, что при этих словах Антона Лариса и Юля заплакали сильнее, и к ним присоединились Люся и Стелла. Маришка удивленно и испуганно притаилась рядом с Викой, которая тоже была немало напугана.

– Мана, что тут...
– начала я, кладя руку на плечо вампира.

Северус, скосивший на меня пьяные глаза, довольно внятно произнес:

– Это твой пес, что ли?

Я пришла в ужас.

– Прошу, Северус, не усугубляй!

– А х...ли мне, все равно сдохну. А вы все, б...дь, х...ня, а не родня...

Кулак Маны вполне слышимо врезался в нос Северуса. Несколько вскриков, в том числе и мой.

– Что тут такое?!
– это папа.

– Мана, умоляю, осторожнее...
– не убьет же он его?!

Северус заплакал. Кровь и слезы текли по его лицу, смешиваясь. Ноздри Маны раздувались, он вдыхал аромат крови и слегка приоткрыл рот.

– Ненавижу... Сука... Ненавижу...
– простонал Сева. Мана разжал кулак, которым крепко держал его за шиворот - и мой братец ополз по стене на пол, на чьи-то ботинки.

Картина была та еще. Я ощущала себя стоящей посреди страшных похорон и совершенно беспомощной.

– Успокой мать, - Мана не собирался обсуждать приказы ни с кем.
– Гайя, я тебе говорю.

Я приблизилась растерянно к Ларисе и обняла ее, присев рядом, а она заплакала еще сильнее. Мана подозвал жестом Луку: