Взаимозависимые. Поколение Сандрин

Zago

А Вельф… Сама непосредственность и открытость. Рядом с ним хотелось улыбаться, порой смеяться. Чудак с большой целью стать мировой звездой. Я, к сожалению, не видела его выступления на экзамене, но папа шепнул, что парень талантлив и знает себе цену.

В гениальности брата и сестры я не сомневалась. С какой страстью Вельф говорил о своей барабанной установке. А талант оборотницы признал ректор, доверив ей участие в проведении второго экзамена.

Самым «нормальным» из семьи Хон был Роулан. Оборотень работал в филиале продюсерского центра Кристиана.

Бывший студент факультета Карви больше тридцати лет курировал молодых выпускников академии, согласившихся работать с наследником дома Волуар. Правда, я не могла забыть блеск безумия в глазах двуликого при первой нашей встречи. Общесемейная особенность?

– Анна, проведи, пожалуйста, Аю в уборную. Пошепчитесь о девичьем, – мама указала на потерянную оборотницу, ожидавшую меня. Видно, что ей неловко.

– Без проблем, – согласилась, выходя из-за стола, – пошли?

Та робко улыбнулась мне и направилась в женский туалет. Сопровождая ее, обратила внимание на заинтересованные взгляды мужчин в нашу сторону. За закрытыми дверями уборной девушка шумно выдохнула и ополоснула горевшие щеки. Я, встав за соседнюю раковину, поправляла блеск на губах.

– Тебе плохо? – посмотрела через зеркало на девушку. Та, придерживаясь за раковину, смотрела на воду, текшую из смесителя.

– Немного, чувствую себя мерзко. Все эти сальные взгляды, – на руках оборотницы появились мурашки.

– Ты восхитительна. Вот они и смотрят. Знаешь же, как мужчины реагируют на полутрансформацию, а ты почти все время с неко-ушками ходишь, – указала на те самые многострадальные ушки.

Девушка коснулась их и еще раз умылась. С горечью в голосе ответила:

– Я это не контролирую…

Как так? Все двуликие контролируют свои стороны души, а потерявших контроль изолируют. С опаской покосилась на закрытые кабинки. Не дай Владычица кто-то услышит. Один звонок людям Волуаров…

– Ая, глупости не говори. Просто от переживаний за брата ты утомилась. Лучше расскажи, куда вы пропали после второго экзамена? – соскочила с опасной темы.

– Мы ездили к родителям Вельфа в Сеул, а потом погостили у бабушки Роулана в Оттаве. Мы всегда так делаем перед началом учебного года.

Родители Вельфа? Бабушка Роулана?.. Так, минутку, между ними есть родственная связь. Как оборотень, заявляю, что вижу ее. И родители не усомнились в родстве этих троих.

– Ая, а вы не родные друг другу? – задала нетактичный вопрос.

– Мы не родные, но из одного клана. Меня воспитывали родители Вельфа, а Роулан с детства был нашим лучшим другом. Когда ему пришлось переезжать в Канаду, я и Вельф поехали с ним. Мы лего-детали в конструкторе клана Хон. Без одного ломается вся конструкция.

Какое странное объяснение.

– Ая, а между вами точно родственная связь? Может, ты пара одного из них? Или двоих сразу…

Слушая мое предположение, девушка подкрашивала ресницы. На слове «пара» ее рука дрогнула, и тушь испачкала веко. Раздраженно фыркая, она стала оттирать пятно.

– Нет. Я люблю их как братьев. Мой Зверь

любит их Зверей как старших защитников. Сексуального влечения мы не испытываем к друг другу. Родители проверяли нас на наличие «парной лихорадки», бабушка Роулана очень хотела, чтобы я стала ее невесткой. Клан Хон продолжил бы свое существование без посторонней крови. Но нет… – промокнув влагу с века, Ая подкрасила ресницы.

В ее культуре важна чистота крови? Говорит, будто они последнее наследие клана. Вечером погуглю, хочу узнать больше о ее фамилии.

– А что с твоими родителями? – задала логичный для себя вопрос. Раз у нас минутка откровений, воспользуюсь моментом.

Девушка сложила свои вещи в сумочку и повернулась ко мне. Ее неко-ушки подрагивал, ловя звуки из зала. На лице поразительное спокойствие, граничившее с безразличием.

– Информация о резне в шестидесятых годах общедоступна. Моих родителей, как и большинство представителей клана Хон, убили фанатики, боявшиеся нашего родового проклятия, – она указала на глаза, – под линзами прячутся багряные осколки безумия. А почему я тебе рассказываю это? Ибо знаю, твоя история не менее поразительная.

Я было уже хотела отрицать, но оборотница приложила палец к губам, призывая к молчанию.

– Не рассказывай, твои песни мне расскажут, – шептала она, загоняя меня в угол уборной. – Раз за разом ты будешь открываться в музыке, а я, ловя потоки боли, сложу картинку твоей истории, – качнув головой, Ая предвкушающее улыбнулась. – Так ведь интереснее, как думаешь?

****

Лежа последнюю ночь в отельной кровати, не могла сомкнуть глаз. Мысли о будущем смешивались с вопросами о клане Хон, мечтами скорейшей встречи с Кристианом. Экран телефона светился открытыми вкладками с новостными статьями. Кристиан, судя по фотографиям, вернулся в Канаду из Монпелье.

Монреаль… Монпелье… ох, Луноликая, ты издеваешься над нами! Даже название городов созвучны!

В статье говорилось: «Август наследник дома Волуар провел во Франции. С остальными представителями клана он вознес цветы к статуе своей матери – Беллы Волуар…»

Моя годовщина смерти. За всеми переживаниями я пропустила важную для всех нас дату. Стыдно? Не очень… Не вижу смысла предаваться горю былого. Надо жить настоящим. целями будущего. И что бы мне дало празднование даты своей гибели? Я не помню, как умирала. Не помню, как ставила проклятие Мессии на запястья Жерара.

Приподнявшись с кровати, открыла окно, впуская прохладу ночи. Сев на подоконник, всматривалась в огни Монреаля.

Приступ дежавю внезапно накрыл. Я так же смотрела на огни города Монпелье. Так же касалась стекла. А дальше что?

Рыкнув, удалила по подоконнику. Подняв глаза на белый серп, мысленно заорала:

«Луноликая! Сколько? Сколько мне ждать?! Ты вернула все мои воспоминания этой жизни! Два года по крупице отдавала! Верни остальное. Верни! Разве я не заслужила? Приятно смотреть, как я мучаюсь? Бездна со мной, а Кристиан, а Кенна… Они заслужили страдать?»