Взаперти
Шрифт:
— Не отдам! — Я бросаюсь в сторону, спотыкаясь о мокрые камни.
Карго взмывает вверх, конверт хлопает в его клюве. Сургучная печать цела, но уголок бумаги мелькает, дразня обрывком буквы «Д».
Давид…
— Верни! — Я нелепо прыгаю, пытаясь схватить птицу, но пальцы скользят по перьям. Ворон каркает, кружа над головой, будто смеётся.
— Конверр-р-рт за кр-р-рыс-су!
Он резко взмывает вверх, конверт невредим в клюве. Бегу вдоль пирса, камни скользят под ногами, волны хлещут по щиколоткам.
— Джаспер тебя подослал?! — кричу в пустоту. —
Ответа нет. Только эхо карканья, растворяющееся в тумане.
Останавливаюсь задыхаясь. Руки пусты. На камнях — чёрная лента, сорванная с конверта. Поднимаю её, сжимаю в кулаке. Шёлк холодный, как кожа змеи.
Сегодня я узнала главное. Давид здесь, и он обязательно меня вытащит из этого ада, но надо вернуть письмо. Я уверена, там что-то важное. Но узнаю я это, только когда найду пернатому вымогателю крысу! Да что б его!
Карго каркает вдали, будто бросая вызов. Поворачиваю к академии. Впереди ждет долгая ночь, ну, а завтра… завтра я верну конверт и узнаю, что мне хотел сказать Давид.
Солнце садится, окрашивая белёсые домики в персиковые тона. Узкие улочки вымощены брусчаткой, в окнах кафе теплятся огоньки. Даже порт выглядит опрятно — синие лодки качаются на волнах, сети аккуратно свернуты на деревянных помостах. Но под этой картинкой скрывается иное.
Я сворачиваю за угол, в ушах все еще звучит противное карканье Карго. И вместо того, чтобы, как все нормальные люди отправиться спать, я отправляюсь на поиски крысы. Очень надеюсь, то здесь есть где-то магазины для животных. В Горскейре везде продавали мышей на корм питонам и прочей экзотической живности. Не очень гуманно, но все лучше, чем ловить эту дрянь самой. А иного способа обменять записку у Карго я не вижу. Вот ведь противный ворон. Надо было ему появиться рядом со мной именно сейчас!
Зоомагазин я нахожу довольно быстро. Крошечная лавка с витриной, заставленной пустыми аквариумами. Вывеска покосилась, на дверях замок, покрытый морской солью.
— Закрыто, — зачем-то говорю я вслух и какое-то время печально изучаю заколоченные досками окна. Пойти простым путем, увы, не получилось.
Медленно поворачиваю назад, пытаясь понять, где можно найти крысу. И здесь меня осеняет! Там, где много пищевых отходов! Мне нужна помойка. Это последнее место, где бы хотела очутиться. Мой путь из элиты Горскейра на помойку провинциального города оказался каким-то уже очень быстрым.
Найти помойку несложно, нужно просто идти на запах, повинуясь крикам чаек. Помойку я нахожу в темноте за доками и понимаю, что это не то место, где мне хотелось бы провести вечер.
— Прелестно… — бормочу я, брезгливо и придвигаюсь ближе, чтобы убедиться. Крысы здесь есть.
Горы мусора, пропитанные дождём, шевелятся. Сначала думаю, что это ветер, но потом вижу: крысы. Десятки. Серые комки шерсти копошатся среди объедков, пищат, дерутся за кости.
— Фу… — выдыхаю, но шагаю ближе, содрогнувшись от омерзения. Как я должна поймать хоть одну? И очевидно, мне не нужна живая крыса! Я ее не донесу! А
Оглядываюсь по сторонам, в поисках орудия убийства. Противно.
Первая крыса бросается прочь, едва я поднимаю с дороги камень. Вторая, жирная и медлительная, замирает у банки из-под тунца. Прицеливаюсь, но рука дрожит. Все же живое существо, которое не могу хладнокровно убить. Противное, мерзкое, но живое.
«Тварь. Просто тварь», — убеждаю себя и, зажмуриваясь, все же швыряю свой снаряд.
Камень падает мимо, с грохотом скатываясь в воду сточной канавы. Крысы разбегаются, кроме одной — раненой, с перебитой лапой. Она забивается под прогнившую доску, глазки-бусинки сверкают в темноте.
— Давай… — шепчу, подползая на корточках. — Всё равно сдохнешь.
Меня трясет. Мне жалко этот мокрый, отвратительный комочек шерсти. Снова поднимаю камень, но когда готовлюсь бросить, крыса взвизгивает так, что я шарахаюсь в сторону, ударяясь затылком о ржавую бочку.
— Тварь! — Смахиваю с волос какую-то слизь, чувствуя, как слёзы подступают к глазам. Я не могу! Просто не могу!
Сдаюсь, я не готова поймать Карго крысу. Надо идти в академию, возможно, завтра придумаю что-то. Например, найду кого-то из местных мальчишек или рыбаков. Кого-то, кому можно заплатить, но сама… нет. К такому меня жизнь не готовила. Я слишком мягкосердечна.
Отступаю от этого пугающего, гадкого места и слышу, как рядом что-то шуршит. Оборачиваюсь — чёрный кот с белым пятном на морде. В зубах у него болтается ещё тёплая крыса. Наши взгляды встречаются. Он выгибает спину, шипит, и добыча падает в лужу. Удача!
— Эй… — делаю осторожный шаг, но кот уже исчезает в тени, оставив свою добычу более крупному хищнику. Это же просто великолепно. Неужели сегодня мне улыбнулась удача? Боги, во что превратилась моя жизнь, если я считаю удачей оставленную мне дохлую крысу.
Смотрю на оставленный мне подарочек и чувствую, как к горлу подкрадывается тошнота. Копаюсь в сумке и все же нахожу там пакет и салфетки.
Заворачиваю крысу в пакет из-под бутербродов, сунув в самую глубину сумки, и не могу отделать, что меня полностью пропитал запах смерти, крови и помойки.
— Придётся выкинуть сумку, — бормочу, оставляя помойку за спиной. — И ее содержимое. И всё, что на мне надето. Если проклятый ворон не отдаст записку, я клянусь, что найду и придушу этого мерзкого шантажиста.
Сумка тяжелеет с каждым шагом, будто крыса внутри превращается в свинец. Бумажный пакет шелестит, и я ловлю себя на том, что прижимаю его к боку, словно краденое. Улочки города пустынны — лишь фонари, одетые в кружево тумана, провожают меня мерцанием. Из открытого окна пекарни доносится запах ванили. Жизнь здесь течёт так, будто Дарклэнда и его склепов не существует.
Прохожу мимо гавани. Синие лодки покачиваются в такт волнам, словно спят. На мгновение останавливаюсь — в воде отражается луна, разбитая на тысячу осколков.