Вздорная принцесса
Шрифт:
Улицы столицы утопали в цветах и зелени. Мостовая была выложена цветной мозаикой. Казалось, дорога накрыта узорчатым, расшитым лучшими мастерицами ковром. Голубые, жёлтые, синие, зелёные каменные чаши фонтанов блестели в свете заходящего светила. Каждый фонтан был не похож на остальные. Девушка с узким кувшином, из которого лилась вода, толстый малыш, прижимающий к себе крупную птицу – вода с шумом выбивалась из её клюва, раненный копьём чудо-зверь, замерший в прыжке – вода, как прозрачная кровь, струилась из его раны. Огромный
Для Маркуса всё это было непозволительной роскошью. Он знал цену каждой капле воды и каждому зелёному растению в засушливом климате. А тут такое расточительство – фонтан почти на каждом перекрёстке.
Тут и там возвышались храмы, украшенные серебром и золотом. Высокие узкие окна отделаны драгоценными камнями, вдоль цветочных дорожек низкие скамейки на изогнутых серебряных ножках.
Воины за его спиной не сдерживались и выражали свои эмоции восхищёнными и алчными возгласами. Один из воинов не смог сдержать алчность и отломал ножку у ближайшей скамьи. Маркус повёл бровью – воина наказали плетьми тут же, у роскошного храма.
Дорога к дворцу была выложена красным ровным камнем с жёлтыми вкраплениями. Диурий, ехавший рядом – его конь на полкорпуса отставал от коня Маркуса, демонстрируя почтение перед Великим – чуть наклонился, рассматривая дорогу.
– Что ты там нашёл? – спросил Маркус. – Или потерял?
– Камень. Впервые вижу такой цвет и форму. Они что, специально вытачивали пятиугольные камни?
– Наверное из местной каменоломни, – пожал плечами Маркус и жестом позвал отправившегося всё-таки за ними старика- переговорщика.
Тот торопливо слез со своего коня и, перебирая тонкими кривыми ногами, подбежал к коню Маркуса. Старик тяжело дышал, его грудь, украшенная большим и, наверное, тяжёлым бонвианским орденом, поднималась и опускалась, как кузнечные меха.
– О Великий, Воин из Воинов, Полководец всех сильных и сильнейший из… – начал старик, но Маркус недовольно стукнул хлыстом по голенищу сапога. – Это не природный камень, а сделанный мастерами Марритана. Красный шпат измельчается и смешивается с золотой стружкой, потом формируется в кирпичики, высушивается…
– С чем смешивается? – перебил потрясённый Диурий. – С золотом?
Старик быстро-быстро закивал, на всякий случай отступая подальше от коней предводителя и его советника.
Маркус и Диурий молча переглянулись.
Когда перед ними возник королевский дворец, по рядам армии прошёлся гул удивлённых возгласов. Маркус переглянулся с Диурием, который тоже, казалось, попал в плен чарующей роскоши. Даже Ворон закаркал, вспорхнул и полетел к дворцу сделать над ним круг. А когда вернулся, эмоционально передавал свои впечатления хриплым карканьем.
Огромный, многоярусный, цвета молочных сливок, дворец переливался и сверкал всеми своими многочисленными
Он тряхнул головой, отгоняя видение, но видение не исчезло. Как может сад расти в небе? Пусть даже и над дворцом? Маркус жестом подозвал к себе горожанина.
– Что это? – спросил он.
– Висящие сады, Великий, – объяснил пожилой мужчина. – Таких садов больше нет нигде в мире.
На ступенях парадного входа завоевателей встречали падишах, его мужская половина семьи и придворные. Монарха можно было сразу опознать и без его роскошного облачения. Слишком напыщенный и недовольный вид имел повелитель всех людей и зверей Бонвиании.
На белоснежную с золотым шитьём рубаху и шаровары был одет серебристый кафтан, полностью усыпанный драгоценными камнями, что сейчас сияли в лучах светила как яркие разноцветные фонарики. Белоснежный тюрбан был весь украшен массивными золотыми эгретами с огромными каменьями, ожерельями жемчуга и высокими перьями.
Кажется, Диурий рассказывал, что белую одежду и тюрбан имеет право носить только монарх. А также его статус отличает количество перьев и их высота.
Сейчас Маркус насчитал три пера в эгрете, у остальных было по одному или двум. И эти три высоких пера, размером почти с туловище его обладателя, смешно торчали из тюрбана, придавая толстому, как шар, падишаху нелепый вид.
Напыщенный толстяк смотрел на их приближение с затаённой ненавистью, раздаривая своё раздражение окружающим его подданным.
Женщин здесь не было. Как почти на всём востоке они не имели прав, жили в женских половинах и не встречались с чужаками.
Маркус качнул головой, едва взмахнул кистью руки. Ближайшие воины его окружения без слов поняли приказ, соскочили с коней, резкие страшные удары хлыстов пронзили напоенный ароматом цветов и благовоний воздух. И бонвианцы, тряся своими толстыми животами, не дожидаясь, пока их спины располосуют узкие кожаные плётки, попадали ниц.
Падишаху, этому напыщенному болвану, хотя бы хватило смелости выйти вперёд, встать перед конём Маркуса и почтительно склониться в поклоне.
Хотя скорее это была не смелость, а гордыня, не позволившая упасть на колени перед завоевателем.
– Его Святейшество и Светлейшество, Повелитель всех людей и зверей Бонвиании… – пошло перечисление титулов монарха от рядом стоящего с падишахом советника, визиря, – приветствует Великого и Непобедимого, Всемогущего Воина, Завоевателя Мира Маркуса, – наконец подобострастно закончил он.
Маркус скосил глаз на Диурия, тот еле заметно кивнул. Раз монарх решил общаться с ним через третье лицо, то и от лица Маркуса будет говорить Диурий.