Взлёт и падение. Книга вторая. Падение
Шрифт:
– Сколько сил, средств и труда стоило, чтобы открыть эти аэропорты! – вздохнул начальник приписных аэропортов. Сам бывший лётчик, он прекрасно знал, что значит аэропорт для горной и малодоступной местности, особенно зимой. – Эх, встал бы сейчас Бобров да посмотрел, что делают с плодами его трудов! Ведь это он всё пробивал и строил.
– К сожалению обстоятельства выше нас, – печально улыбнулся Дунаев. – За символическую плату, как было в СССР, сейчас пассажира не повезёшь. – А за нормальные деньги – увы, не получится, у народа их просто нет. Да и откуда им взяться, если по три-четыре месяца не платят ни зарплат, ни пенсий. Просто поразительно, как люди выживают в такой обстановке? Да и летают ещё. Вот посмотри, – подвинул
– Почти у каждого городского жителя есть родственники в деревнях. Оттуда и везут продукты питания. А что ещё нашим людям надо?
– Ну, если так – тут никакой дефолт не страшен.
– А в деревнях его многие и не заметили, особенно там, где живут почти, что натуральным хозяйством. У меня у самого старики в деревне, так они месяцами в магазин не ходят.
– Да, страна! – встал из-за стола Дунаев. – Куда её Ельцин с Черномырдиным приведут? Как ты думаешь?
– Чего тут думать? Гнать обеих нужно в шею. Один – пьяница горький, второй – шут гороховый, такое скажет, хоть стой, хоть падай! Ну, где это видано, чтобы пенсии и зарплаты не платить? Да такого и в войну-то не было.
А вскоре вошла секретарша и сказала, что уже звонили с территориального управления и интересовались, где находится генеральный директор.
– Кто конкретно?
– Был женский голос,– доложила она, – вероятно из приёмной начальника управления. И ещё, – потупилась девушка, – просили вас не покидать кабинета, будут звонить.
«Ну, вот всё и возвращается на круги своя, – подумал Дунаев. – Недолго-то мы вкушали свободы. Теперь сиди весь день в кабинете и жди звонка начальника управления. С сегодняшнего дня он мой непосредственный начальник. Вероятно, скоро нужно будет ждать комиссию оттуда. Всё-таки больше пяти лет не были. Но как мы с ним сработаемся, если между нами стоят старые разногласия? Или сделаем вид, что ничего не было? Чёрт, а ведь он в бытность моей работы в управлении тоже был одним из замов начальника управления и всегда на собраниях, помнится, выступал на стороне шефа. Кстати, бывший начальник управления, старый друг покойного Боброва, уже довольно старый человек числится там в советниках. Да, ситуация».
Он посмотрел на лежащий на столе документ. Приказ этот, хотя и давно ожидаемый, сильно расстроил Дунаева. Тем более он знал и неофициальную версию такого решения. Катализатором ускорения и формальным поводом послужило то, что у него произошло несколько происшествий на безопасность полётов абсолютно не повлиявших. Автозаправщиком повредили самолёт Ту-154 и во время буксировки краснодарского самолёта Як-42 умудрились сломать носовую стойку. Ещё один Як-42 загорелся на рулении и его с трудом потушили, успев эвакуировать пассажиров. Кто-то умудрился в салоне пролить подсолнечное масло (пассажиры, скорее всего) и оно протекло в подпольное пространство в районе кислородного отсека. Прогремел взрыв, вспыхнул огонь. Самолёт надолго вышел из строя. Ну и пошло поехало. В целях укрепления дисциплины и безопасности полётов и т.д. и т.п.
В итоге пришёл этот приказ. Он, конечно же, был согласован и с местными властями. А возможно они, власти, и были инициаторами этого приказа. Ведь за его излишнюю самостоятельность и нежелание стелиться перед ними многие его не любят в администрации региона, в том числе и главный прокурор, никак не желающий понять, что всё ЧП, происходящие в аэропорту – это всего лишь человеческий фактор, и никто от этого не застрахован. Конечно, были такие случаи, есть и будут. Да и сам глава региона не балует его вниманием, как например нефтяников и газовиков. Впрочем, там уже давно сидят в руководителях угодные ему люди, готовые по первому требованию выполнять всё, что им скажут. А тех, выбранных народом на волне горбачёвской эйфории давно уже нет.
Как-то, проанализировав события последних
Конечно, он знал, что часть лётного состава им недовольна, и они нашли понимание у профсоюза. Мотивы были таковы: он, Дунаев, не лётчик и потому не может понимать в полной мере желания и чаяния лётного состава. Особенно они недовольны были заработной платой, сравнивая её с зарплатой лётчиков иностранных. В кулуарах об этом говорили всё чаще. Другие им возражали. Иногда доходило до ругани и даже мелких стычек. А ему было обидно. Чёрт возьми, в таких непростых условиях повсеместного экономического бардака, он, не жалея своего времени и сил, работал по 18 часов в сутки. Он сделал первую отдельную авиакомпанию и смог удержать её на высоте, несмотря на чудовищные события в стране, теперь получал отрыжку, как он считал, части зажравшегося лётного, да и части наземного состава. И это в то время, когда многие предприятия лежат полностью на боку и прекратили полёты, а лётный состав разбегается, кто куда.
Конечно, всем хочется получать больше. Но разве можно сравнивать экономику той же Франции, где чаще всего бастуют лётчики недовольные зарплатой, и России?
Обиженный, он перестал ходить на лётные разборы, чем подлил ещё больше масла в огонь недовольства.
– Ему на нас наплевать! – кричали некоторые. – Когда он у нас был последний раз?
– Таксист с вокзальной площади за смену больше получает, чем мы за рейс! – громоподобным голосом вещал в курилке Владимир Палда. – Дурдом!
– А чего же в таксисты не идёшь? – ехидно осведомлялся вездесущий Устюжанин.
– Уйди, изуродую! – отмахивался тот. – Бастовать пора. Куда, чёрт возьми, смотрит наш профсоюз?
– Отделяться нужно от всех наземных служб! – поддерживали его. – Вон в штабе целый день табунами ходят люди. Чего они делают? Бумажки ворошат?
– Ага! Один с сошкой, а семеро с ложкой.
– Смотри, а то и сошки тебя лишат. Ты же в экономике – ни уха, ни рыла, а туда же! Крути свой штурвал и сопи в две дырочки, пока их не заткнули.
– Ты что ли заткнёшь? Вон диспетчерская служба отсоединилась, и получать там стали намного больше.
– Да потому, что с тебя, дурачка, они дерут три шкуры. Не успел твой самолёт из зоны ответственности выйти, как вслед уже радиограмма – плати за пролёт территории. А за что такие деньги? За то, что диспетчер здравствуй – до свиданья нам сказал?
– У них ответственность большая.
– А у нас – её нет?
– Дело в том, что самолёт превратили в дойную корову, – авторитетно говорил Самохин. – Ведь за всё нужно платить. Летишь в воздухе – плати за пролёт зоны, на земле – плати за заправку маслом, топливом и водой, платить нужно за обслуживание каждого пассажира, которого тебе посадят, за радионавигационное обслуживание, за метеорологическую консультацию, которая мне не нужна – сам синоптик, буксировку и прочее и прочее. Даже за стоянку на перроне в чужом аэропорту нужно платить. А сколько нефтяники за тонну керосина дерут? Ну и чего ж тут лётчику останется? Все хотят в рай на чужом горбу въехать.