Взлёт и падение. Книга вторая. Падение

Гудошников Валерий

– Не торопись, Саша, тихонько езжай. Мы поговорим, покурим.

– Вы ж не курите.

– Сегодня можно. Кстати, сигарет-то у нас нет. Все некурящие. Вот досада!

Водитель молча протянул пачку и зажигалку и включил стартёр. Тронувшись с места, произнёс:

– Я вас развезу и машину около своего дома оставлю. Можно, Валерий Николаевич? А утром как всегда заеду за вами.

– Конечно, Саша, конечно. Завтра можешь не торопиться, суббота всё-таки.

И он подумал, что, наверное, будет на работе последние свои выходные. Сколько же он провёл их на работе за последние годы? Ну да ничего, скоро у него будет много свободного времени и жена наконец-то перестанет из-за этого ворчать.

Только вот чем заняться в это свободное время? А бездельничать он

не привык.

–

ГЛАВА 3 ИНЕРЦИЯ

За ошибки расплатимся!

Нам беда – не беда!

По инерции катимся

И не знаем куда.

Эй, довольно с нас нытиков!

Нужно будет мы – вброд!

За просчёты политиков

Вечно платит народ.

Радик Шамсиевич Галимов считался хорошим лётчиком, каковым и был на самом деле. Но не более. Когда-то он был заместителем Боброва по лётной подготовке и у лётчиков, не в пример Заболотному, пользовался авторитетом. Лётное дело он знал хорошо, и работать ему было легко. И не потому, что знал своё дело, а потому, что его не хуже знали и все остальные командиры в лётной службе и чётко всё выполняли. И Галимову оставался только формальный контроль и визирование многочисленных бумаг. Собственно эта должность была и не нужна при хорошей организации работы в лётных подразделениях. Но её ввели для того, чтобы разгрузить командиров объединённых отрядов, обременённых массой хозяйственных забот. Они же служили своего рода громоотводами, если случалось в службе что-то серьёзное. Так когда-то и получилось с Галимовым, когда нет, не по недоученности, а по элементарному разгильдяйству командира вертолёта произошла катастрофа, в которой погибли люди. Тогда его сняли с должности, и он ушёл на пенсию, благо в те времена на пенсию лётчика жить было можно вполне прилично. Но затем времена изменились, и ему снова пришлось вернуться к полётам, но уже в качестве командира самолёта, а потом пилота-инструктора. В отряде он пользовался авторитетом и когда стал развиваться конфликт лётчиков с Дунаевым, недовольных заработной платой, о нём вспомнили в профсоюзе лётного состава. Так он стал вторым генеральным директором первой независимой отдельной авиакомпании России, поскольку выборность уже не приветствовалась и была предана анафеме, как, якобы, себя не оправдавшая.

Но одно дело – работать в условиях советского времени и совсем другое в бардаке зарождающихся рыночных отношений. Никто и ни на что денег уже не давал, всё от обычной проволоки и шурупов до самолётных запасных частей и вспомогательных механизмов нужно было где-то покупать. А, значит, нужны деньги. Деньги есть в банках. Но не всем дают кредиты. Если под Дунаева они деньги давали, то к ни кому не известному новому руководителю авиакомпании относились с осторожностью. Нужно было себя показать. Если Дунаев обладал даром дипломатии, что не маловажно при работе с банками, то Галимов такого дара был лишён, и его политика была прямолинейна, как прямолинеен и инертен полёт самолёта на эшелоне.

К тому же он после вступления в должность стал разгонять старую команду уже имевшую опыт работы в рыночных условиях и набирать новую по принципу старых знакомых и так называемых нужных людей, имеющих опыт работы советских времён. Таковым был новый главный бухгалтер и главный экономист компании, имеющий, кстати, высшее техническое образование и работавший раньше инженером. Никто не знал, какой из него экономист и для многих было загадкой, почему он оказался на этой должности. Появился новый начальник перевозок и начальник инспекции. Начальником коммерческого отдела авиакомпании стал сын Галимова.

А начальник спецавтобазы вообще появился неизвестно откуда. Поговаривали, что это какой-то родственник Галимова, работавший где-то в городе и уволенный за растрату. Скоро он стал его первым заместителем по наземным службам. Урвать для себя мужик, кажется, был не дурак. Почему-то в его кабинет без особой надобности зачастил Виктор Токарев, которого теперь

называли просто Трутман. Всевидящее око народа это сразу заметило. Не произошло изменений только в лётной службе, но скоро начались и они. По непонятной причине командир первого отряда Литвинов вдруг снова ушёл руководить своей бывшей эскадрильей. А на его место был назначен закончивший заочно академию ГА относительно молодой, нерешительный и безынициативный лётчик, боявшийся кажется собственной тени, хотя и неплохо летавший. Человек он был вежливый и тихий, в беседах с лётчиками никогда не повышавший голоса и со всеми всегда с полупоклоном здоровающийся за руку. Когда-то учившиеся с ним ещё в училище лётчики говорили, что в Москве в определённых кругах его отец не последний человек.

– Ясно, что блатной, – гудел в курилке басом командир Палда. – Кто же такого просто так поставит на эту должность? Уж очень он слишком интеллигентный. Ему бы с женщинами работать, а не с мужиками. А начальником штаба кого себе взял? Заболотного, машины охранявшего. Ха-ха-ха! Буквоеда. Пришёл конец нашей спокойной жизни. Опять будем по пять часов на разборах сидеть и слушать нудные нотации.

– Ну, то, что он Заболотного взял – понятно, – соглашались с ним. – У буквоеда всегда бумаги будут в порядке. А что ещё командиру отряда нужно?

– Да, два академика на руководящих должностях в отряде – это много. Да они кажется два сапога пара. Разве такие люди, когда лётчика защитят?

– Сами хотели перемен и грызли Дунаева, – отвечали им сторонники старого генерального директора. – Вот и получайте! Что, новый директор повысил вам зарплату, как французским лётчикам? Ха-ха! Держите карман шире. Хоть бы эту не урезали.

А зарплату повышать было не откуда. Несмотря уже на заканчивающийся летний сезон, когда полётов было много, прибыли компании таяли из-за постоянного роста цен на всё и вся. Два раза за лето Галимов приказывал поднять тарифы – не помогло. И расходы росли. Кстати, зарплату-то повысили, но только административным работникам. Тарифы, разработанные ещё СТК при Дунаеве, где никто не мог получать больше командира корабля высшего класса, кроме генерального директора похерили, посчитав их устаревшими. И сделали это без излишней огласки. Но что скроешь от народа? Ох, уж этот народ! Сейчас Галимов получал несоизмеримо больше, чем получал Дунаев. Разница была просто неприлично большой. Даже его сын – руководитель коммерческого отдела получал больше, чем лётчики. И это их особенно возмущало. Тем более, что при Дунаеве коммерческий отдел работал лучше, и рейсов было больше.

– Ничего себе, выбрали защитника наших интересов! – ворчали в курилках или в штурманской комнате после полёта. – Может лучше обратно Дунаева?

– Выбрали? А кто его выбирал? Это мы с Дунаева могли требовать, поскольку он был выборный, а с этого ничего не возьмёшь. Он назначенный. Раньше надо было думать.

– А куда деятели профсоюзные смотрят? Они же его хотели.

– Пролетел твой профсоюз. Они сейчас новый коллективный договор готовят, но вряд ли его подпишет администрация.

– Тогда бастовать будем.

– Какой храбрец! Профсоюз на это не пойдёт. Да и забастовки у нас на воздушном транспорте запрещены.

– Это почему? Французам, итальянцам можно, а нам нельзя. А как же свои права защищать?

– А вот так! – показывали ему сосательное движение губами. – Усёк?

– Я серьёзно спрашиваю.

– Потому и нельзя, что у нас демократия теперь, – объясняли неразумному. – А право своё можешь защитить.

– Как же?

– Не нравится – пиши рапорт на увольнение.

– Ничего себе!

Справедливости ради нужно отметить, что когда слухи о повышении административных зарплат дошли до членов профсоюзного комитета они пошли к командиру отряда. Тот их принял и вежливо объяснил, что лично сам он к этому никакого отношения не имеет и распоряжение финансами – не его компетенция. Тогда его спросили про зарплату. Он честно ответил:

– Я не знаю, какова она была у моего предшественника. – И назвал сумму.

Оказалось, что Литвинов получал меньше. Председатель профсоюза зачесал репу.