Взрывы в Стокгольме
Шрифт:
Сюндман с заведующим бюро уселись на заднее сиденье.
— Сначала нам нужно заехать на Трэдгордсвеген, на виллу ко мне,-— сказал Хенрикссон.— Ключ там.
Сюндман и Хенрикссон направились к вилле. Когда они туда вошли, госпожа Хенрикссон сидела в большой, выкрашенной в белый цвет качалке. Она резко ее остановила, будто в том, что она сидела и качалась на качалке, было что-то некрасивое и вульгарное.
— Стэн-Оке! — воскликнула она.— Я знала, что ты вернешься домой. Духи говорили мне сегодня ночью о тебе, и не один раз.
— Я сказал им об этом,— сказал
— Сказал им... О чем ты сказал?
— Что виновен, наверно, Леннарт.
— Леннарт! Как ты можешь так говорить! Наш маленький сыночек! Он же просто ребенок!
— Ты так полагаешь? А ты не помнишь, как прошлым летом он взрывал свои бомбы в норках полевых мышей?
— Ах, это была всего лишь детская забава. Ты не понимаешь Леннарта. Он никогда бы не мог сделать такую вещь.
Они спустились в подвал, и из шкафчика Хенрикссон достал нужный ключ. Когда они поднялись наверх, госпожа Хенрикссон с просветленной улыбкой направилась им навстречу.
— Ты прав,— сказала она.— Об этом мне сказал мой внутренний голос. Это все тот мальчишка, Русенгрен, это он подговорил Леннарта. А Леннарт у нас просто мягкий, податливый, он легко поддается влиянию. Вы должны его понять,— сказала она,— повернувшись к Сюндману.— Ему ведь всего только шестнадцать лет. А вот другого мальчишку, этого Русенгрена, вы должны наказать как следует. Мы всегда так старались воспитать нашего Леннарта, внушить ему, что правильно и что неверно. Леннарт хороший мальчик, правда, он хороший, только легко подпадает под влияние... А вообще-то говоря, он молодец, шутка ли, так долго водить за нос полицию!
Сюндман ничего не ответил. Вместе с директором бюро они пошли к Фаландеру, ожидавшему их в машине. И потом покатили к сараю на берегу моря.
Снаружи строение действительно выглядело как сарай из гофрированного железа и досок. Но Сюндман заметил, что с помощью воздушного резинового кабеля к нему подведено электричество.
Хенрикссон вынул ключ и открыл дверь. Они вошли. На полу лежал добротный настил из досок, а вдоль стен тянулись полки, заставленные разнообразными банками и баночками.
Фаландер подошел к коробке из волнистого картона около одной из стен.
— Ну вот,— сказал он.— Вот и динамит. Того же сорта. Только что без шведского флага.
— Значит, остается лишь дождаться ребят,— сказал Сюндман.— Пожалуй, лучше всего тебе и Хенрикссону выйти отсюда и посидеть в машине. Тогда вы сможете проследить, когда ребята подойдут сюда. Чтобы они не успели опять от нас улизнуть. А я пока немножко осмотрюсь здесь.
Через четверть часа Сюндман вышел из сарая с каким-то большим чертежом в руках.
— Ты знаешь, что здесь такое? — спросил он.
— Нет.
— Здесь схема расположения железной дороги, вот она, тут совсем рядом. Вот поезд,— сказал Сюндман и показал на рисунок.— А вот провод для взрыва. И вот здесь набросок: что случится, если взрыв произойдет как раз под поездом.
— Что они, совсем рехнулись? — спросил Фаландер.
— Здесь же только планы,— сказал Сюндман.— Они еще не претворены в жизнь — пока.
— Надо
— Не так просто, охранять ведь надо большой участок дороги,— сказал Сюндман.
— Да, конечно. Хотя динамит-то у нас. Надо полагать, они теперь уже ничего не смогут взорвать. Скоро, я думаю, удастся захватить их самих.
— Ты сосчитал, сколько в ящике не хватает динамита?
— Нет.
— Иди туда и сосчитай.
— Есть.
Через несколько минут Фаландер вышел. Вид у него был невеселый.
— Там нет десяти динамитных патронов, а взрывов до сих пор было только четыре плюс одна попытка. Так что пять патронов у них еще есть.
— Позвони на работу и обо всем доложи. Я подожду здесь на случай, если ребята появятся.
— Есть.
18
Пока Сюндман и Фаландер осматривали в Соллентуне прибрежные сараи и считали динамит, два мальчика, которых они разыскивали, Леннарт Хенрикссон и Эрик Русенгрен, сидели в пивном баре недалеко от Гамла Бругатан, в самом центре Стокгольма.
Гамла Бругатан — старая, уже обреченная на снос улица, резко контрастирующая с новыми, уже модернизированными улицами в районе Хеторгсити, расположенном в нескольких кварталах отсюда. На этой Гамла Бругатан до сих пор еще сохранились уютные темноватые лавочки с маленькими прямоугольными окошками вместо витрин. И этот старый пивной бар на северной стороне улицы совершенно такой же, как много лет назад: столики, покрытые пластиковой плиткой, цветы на окнах — толстые, ленивые, чванные. Занавеси желтые, в красный цветочек, потолок тоже выкрашен в желтый цвет; задняя стена украшена обоями с изображениями старинных парусных кораблей.
У двери табличка: «Вниманию публики. В помещении кафе распивать спиртные напитки запрещается. За нарушение штраф от 10 до 100 крон».
Посетители кафе чаще всего в куртках и белых рубашках, некоторые в синих рабочих комбинезонах. За одним из столиков какой-то тип наклонился вперед и тихо, но выразительно сказал своему соседу: «Я тебе ручаюсь, что серебро с пробой. Гарантия. И приемник транзисторный — новенький, только из магазина. Отдаю их тебе почти задарма. Но деньги на бочку. Сей же миг».
Немного подальше сидели те двое парнишек, на которых полицией был объявлен розыск, Леннарт и Эрик, каждый с кружкой пива.
— Гады эти полицейские. И глупы к тому же,— сказал Эрик.— Но они свое получили. Взрывчик был дай боже, прямо у них под носом, у главного входа. А что? Мы с тобой могли бы весь город взорвать, и все равно им нас не поймать. Нету у них зацепочки, ни одной, чтобы нас поймать, ей-богу, нету.
— И наглые какие... хотят еще папашу моего упрятать,— сказал Леннарт.— Ну, теперь-то мы им, по крайней мере, показали... В другой раз призадумаются, прежде чем решатся выкинуть такой фортель. Давай спорить, теперь моего папашу выпустят. А против нас у них ни одной ниточки нет. Да, дура все-таки эта полиция. И как типично для них — наброситься на моего папашу!