Взводный
Шрифт:
– Бойцы ваши, товарищ майор?
– Мои! – бурчит он мне в ответ.
– Из вашего батальона или примкнувшие по дороге?
– Из моего все, а это имеет какое-то значение?
– Да, имеет, значит, вы лично отвечаете за них всех, но сейчас разговор не об этом. Когда ваш батальон был разбит и где?
– Около недели назад, под Рогатином.
– Много уцелело бойцов?
– Чуть меньше сотни. К чему эти расспросы?
– К тому, товарищ майор, что чуть раньше вас под Стрыем был разбит мой батальон, от него уцелело чуть больше трех десятков бойцов и ни одного командира, кроме меня. За прошедшие две недели я из своего взвода воссоздал батальон, и не только, из простого пехотного он стал механизированным с усилением из легкой бронетехники, а также артиллерии и минометов. А что сделали вы? Вместо того чтобы с помощью окруженцев
Майор Решетников только и мог, что, стиснув от злости зубы, стоять. Чертов лейтенант формально был кругом прав, но так его унизить, да еще и перед всеми, и перед его бойцами тоже, но ничего, земля круглая, даст бог, еще свидимся, и тогда посмотрим, кто будет смеяться последним. Правда, одного не отнять, лейтенант действительно смог за пару недель восстановить даже не свою роту, а целый батальон, да и другие командиры повыше его званием, похоже, находятся под его командованием».
Хорошо хоть, что его вместе с его бойцами накормили от пуза и не пожалели продуктов с собой. Хлеба не дали, но вместо него всучили наши и трофейные галеты, а также банки с тушенкой и пакеты концентратов, и даже трофейные котелки с фляжками, так как у его бойцов не у каждого была фляжка с котелком. Да и на вид бойцы лейтенанта выглядели не как окруженцы, а как подразделение регулярной армии, правда, с нарушением формы одежды и снаряжения. Вот только выглядели они, несмотря на это, сытыми и довольными, да и трофейного вооружения и техники в отряде хватало.
Задерживаться майор Решетников не стал и, как только ему с бойцами выдали продукты и патроны, тут же ушел.
Когда пришлый майор ушел, я вздохнул с облегчением, а то, понимаешь ли, все хотят на чужом горбу в рай въехать. С одной стороны, мне его было жалко, потому и приказал дать с собой достаточно продуктов и патронов, да еще трофейные фляжки с котелками, его бойцы почти все потеряли. Вот только сам майор – кадровый военный, не мальчик, так что ж он себя как дегенерат ведет, голова ему для чего дана – думать или носить форменный головной убор, а еще в нее есть. Вон сколько за это время ко мне народу прибилось, и в лесах достаточно еще бродит, и немцы не одними батальонами да ротами в округе шастают, есть и небольшие группы, просто надо головой думать, и будет тебе счастье. А дай ему, к примеру, мой батальон, и что: мгновенно и его пролюбит, и снова выйдет к своим с горсткой бойцов и без тяжелого вооружения. А мне оно надо, такое счастье?! Это хорошо, что смог от него отбиться, и флаг полка помог, хотя и без него послал бы майора куда подальше.
Подъем я назначил на три часа ночи, правда, и спать легли рано, так что в принципе народ выспался, а потом после быстрого завтрака и оправки мы двинулись вперед и часам к шести утра вышли к аэродрому. Уже достаточно рассвело, и все нормально видно, а потому, мгновенно развернув орудия, открыли огонь по зениткам, которые охраняли аэродром. Поскольку аэродром был стационарным, с бетонными полосами, то важен для немцев, и его достаточно хорошо охраняли. Кроме малокалиберных зениток там были и шесть знаменитых ахт-ахт, которые могли подбить даже тяжелый КВ, не говоря уже про наши легкие бронетранспортеры и бронеавтомобили. Вот зенитки в первую очередь мы и выбили огнем УСВ, а после того, как добили и оставшиеся, на поле рванули бронетранспортеры. В первую очередь мы двинулись к казармам, так как воюет не техника, воюют люди на ней.
Новый самолет построят максимум за неделю, а вот летчика или механика для него надо учить как минимум год. А на аэродроме было прилично самолетов, в основном бомбардировщики и штурмовики. Почти час нам потребовалось, чтобы полностью его вычистить. Не желая понапрасну рисковать своими бойцами, хотя немецкие летуны и техники – не пехотинцы, но в условиях казарм и они могли принести нам потери, окружив их, закидывали вовнутрь бутылки с горючей смесью. Жаль, что у нас не было огнеметов,
Когда, спасаясь от огня, немцы выпрыгивали из окон, мы их просто расстреливали. Пленные мне были не нужны, зачем, куда их девать, мы ведь в тылу противника, вот и уничтожали их. Когда с немцами было покончено, принялись за самолеты и склады. Все бомбы, что были на складах, вытащили и разложили под самолетами и на взлетной полосе, а кроме них и бензин в бочках, так как все нам было с собой не увезти, после чего все подорвали.
Вот с продовольственного склада вынесли все, мы за пару дней хорошо подъели свои запасы, вот и пополнили их за счет немцев. Заодно залили под пробку баки всей техники, а она вся была на бензине, да еще на самом аэродроме забрали две автоцистерны, причем наши собственные, которые достались немцам в качестве трофеев. Когда мы уходили, аэродром пылал со всех сторон, а на взлетной полосе то и дело раздавались взрывы, превращая бетонную взлетную полосу в лунный пейзаж. Теперь немцам точно восстановительных работ тут как минимум на месяц, если вообще они будут восстанавливать аэродром. Вот это мы хорошо тут развлеклись, немцам такого ежа в задницу засунули, причем морского, у него иголки острей и длинней, так что они долго нас помнить будут.
Через четыре часа в небе появился немецкий самолет, он неспешно кружил в небе, а мы в этот момент двигались по лесной дороге и нас хорошо укрывали растущие вдоль дороги деревья. Видимо, наш налет хорошо разозлил противника, так как весь день в небе кружились самолеты. А мы двигались до середины дня, потом лес закончился, и, не желая себя обнаруживать, я приказал встать на дневку. Придется ждать вечера и затем, когда стемнеет, двигаться дальше, пока не пересечем открытое пространство, а это километров двадцать, судя по карте, затем поля снова переходят в достаточно густые леса.
Солдат спит, а служба идет. Все, кроме дежурной роты и дозоров, после сытного обеда завалились спать, а я еще распорядился выдать всем по двести граммов фронтовых, скажем так, премия за удачную операцию. Мы ведь около сотни самолетов уничтожили, вместе с летчиками и техниками, теперь немцам придется не только новые самолеты доставить, но и персонал найти, значит, ослабят другие свои части, все нашим легче будет. Как только стало темнеть, мы выдвинулись дальше. Немецкие самолеты вот уже час как не летали, вот я и хотел воспользоваться этим и подальше уйти. За ночь проехали километров пятьдесят и уже утром встали на отдых. Отдохнув несколько часов, отправились дальше, и здесь кружащих в небе немецких самолетов не было. Нет, они, конечно, были, но исключительно бомбардировщики, которые летели бомбить наши войска.
Днем встретили довольно большую колонну наших пленных, охрану уничтожили влет, а затем принялись сортировать пленных, отбирая водителей, танкистов и артиллеристов с минометчиками. Были среди пленных несколько командиров в высоких званиях, но их слабую попытку перехватить командование легко отбил. Но и просто так я пленных не оставил, мы прихватили с собой оружие, и трофейное, и наше, в основном трехлинейки, вот и выдали их пленным, а кроме того, с десяток ручных пулеметов и, разумеется, продовольствие на пару дней, а дальше все сами. Я вам не мать Тереза, помог, чем мог, а всех все равно не вытяну, зато полностью укомплектовал свой батальон. Если так дальше пойдет, то я еще один батальон наберу, главное, что появился избыток водителей, а мне проще было достать бронетранспортеры и грузовики, чем водителей для управления ими. Кстати, и так у меня в грузовиках полторы роты пехоты едет, а броню я для них быстро найду.
17 июля 1941 года, штаб Юго-Западного фронта, Киев
– Максим Алексеевич, что там за суета у немцев творится? Мне тут сообщили, что у них в тылу что-то случилось, – поинтересовался командующий Юго-Западным фронтом генерал-полковник Кирпонос у своего начальника штаба генерал-лейтенанта Пуркаева.
– Да вот, по сообщению авиаразведки, был полностью уничтожен… Аэродром, мы его как раз перед войной построили. Говорят, полностью разнесли, не только все самолеты сожгли, но и взлетную полосу уничтожили. Теперь понятно, почему интенсивность авианалетов снизилась, вопрос только в том, кто это мог сделать. Обычная диверсионная группа или окруженцы такое не потянут, тут только достаточно сильный отряд способен на такое, а таких вроде нет.