Взводный

Айзенберг Александр

Гаубичному дивизиону пришлось мгновенно менять прицелы, рассредоточивая свой огонь, но с нашей стороны к веселью присоединился минометный дивизион, и тяжелые 120-миллиметровые мины с противным воем устремились к противнику. Поле, по которому немцы шли в атаку, мгновенно покрылось султанами разрывов, которые подняли в воздух массу земли. Однако можно было только позавидовать дисциплине и выучке немецких солдат, буквально через несколько минут они из походной колонны перестроились в боевой порядок, и это под артиллерийским огнем противника.

Сразу после этого я отдал приказ дивизиону УСВ на открытие огня, для сорокапяток еще было рано, слишком далеко. Жаль, что не было времени отрыть орудийные капониры, но

вот замаскировать орудия мои бойцы успели, в том числе и маскировочными сетями, которые я выгреб на складе все. Кроме наших масксетей были и трофейные, такой дефицит я греб весь, где только была такая возможность.

Танки с бронетранспортерами, развернувшись в линию, пошли на нас в атаку, а следом за ними и пехота, выгрузившись из грузовиков, которые, высадив пехотинцев, рванули назад.

Буквально на моих глазах поле покрывалось кострами горящей немецкой техники. Несмотря на потери, немцы еще продолжали двигаться вперед, а следом за танками шли бронетранспортеры и пехота, которая укрывалась за их броней. Для стрелкового оружия было еще достаточно далеко, а потому и молчала моя пехота. К тому моменту, как немцы подошли на километр к селу, уже с половину их танков горели, а это около двух десятков машин. В этот момент по моему приказу в бой вступили и противотанкисты, и, не доходя буквально пары сотен метров до села, взорвался последний немецкий танк, после чего уцелевшие бронетранспортеры и немецкая пехота начали отступать.

Еще, когда немцы дошли до полукилометра, в бой вступили пулеметчики, правда, исключительно со станковыми пулеметами, а по мере приближения противника и ручные. Потери у меня пока были совсем небольшие, сказывалось то, что все орудия замаскированы, а кроме того, их много, да и немцы к этому моменту уже понесли достаточные потери. В основном их ответный огонь пришелся на окраинные дома и другие постройки, и многие из них к этому моменту горели.

Как только немцы, потеряв все свои танки, которых было около четырех десятков, начали отступать, я дал отмашку на контратаку. Вперед двинулись уже мои бронетранспортеры, а следом за ними пошла пехота, одновременно с этим с фланга в атаку рванул второй батальон с бронеротой, он по сути просто отрезал немцам путь к отступлению, хотя и не оказался прямо у них за спиной, но тем не менее ему не мешали вести огонь подбитые танки противника. Поняв, что им просто не дадут уйти, а огневая мощь с легкостью подавит любое их сопротивление, остатки немцев стали сдаваться в плен. Бронемашины рванули в погоню за немецкими грузовиками, к ним же присоединились и мотоциклы, два десятка с пулеметами в колясках лихо обогнали в конце поля бронемашины и рванули вперед. Час спустя они вернулись с четырьмя десятками трофейных грузовиков, причем вели их сами немцы. Догнав колонну, мотоциклисты по полю ее обошли и, стреляя трассирующими патронами поперек курса, заставили немецких водителей остановиться. К этому моменту подоспели и бронеавтомобили, так что, тщательно осмотрев все машины, немецких солдат разоружили и заставили ехать назад.

Где было моим бойцам в этот момент взять четыре десятка водителей для трофеев, а поскольку в основном мотоциклисты были из разведки, то и знатоков вражеской речи среди них было несколько. Когда тебя ставят перед выбором – немедленный расстрел или плен, но в плен ты должен ехать сам, на своем грузовике, – выбор для обычных солдат, не фанатиков, очевиден. Вот и приехали в плен немцы на своих собственных грузовиках, и у меня одной головной болью меньше станет, всех пленных немцев в эти грузовики и посажу, и все вместе к сборному пункту и приедем.

Подполковник Строев

Весь бой занял около получаса, от того момента, когда за околицей грохнули гаубицы, и до того, как уцелевшие немцы стали сдаваться

в плен. Но больше всего впечатлило, когда примерно через час, как все окончилось, в село вернулись бронеавтомобили и мотоциклы, привезя с собой четыре десятка немецких грузовиков, причем управляли ими сами немцы. Строев даже не ожидал, что все кончится так быстро и полным уничтожением противника. Такое было впервые в его практике, теперь становилось понятно, что лейтенант нисколько не врал, такой действительно черта из ада притащит и работать заставит.

– Ну что, Никита Иванович, теперь веришь лейтенанту, что он за пару недель из остатков своей роты батальон сформировал. Полчаса, и танкового батальона немцев при поддержке батальона мотопехоты как не бывало, а собственные потери мизерные. Да мне хотя бы пару таких лейтенантов в полк, и я никаких немцев никуда не пропустил бы.

– Да… – только и произнес капитан Щукин.

Теперь он тоже понимал, что лейтенант не врал, и никакое внедрение не стоит таких потерь, тем более что лейтенант тактик, а не стратег и в штабах сидеть не будет.

Лейтенант Прохоров

После того как немцы сдались, пришла пора подсчитывать собственные потери, которые оказались до смешного малыми. У меня не оказалось даже ни одного убитого, всего три десятка раненых, правда, девять человек тяжелых, так что уверенно сказать, что они выживут, было нельзя. Орудия тоже все уцелели, правда, повреждения получили, но не серьезные, а бронетехника вообще не понесла никаких потерь. Вот что значит правильно построенный бой и грамотно размещенные силы. Гаубицы с минометами отвлекли на себя основное внимание противника в начале боя, а затем поэтапное введение артиллерии, которая к тому же оказалась хорошо замаскированной, привело к практическ ки полному отсутствию потерь с нашей стороны. Теперь оставалось только выяснить у подполковника Строева место расположение штаба армии и двигать туда. Как раз скоро уже вечер, пока бойцы поужинают, пока себя в порядок приведут, надо сразу прочистить стволы орудий, а там и ночь. Это в немецком тылу нас авиация не беспокоила, своей почти не было, а немецкая внимания не обращала, ведь уже своя территория, чего выглядывать, а тут она разбойничала только так, даже наше уничтожение двух немецких аэродромов не особо помогло, слишком много было немецких самолетов. Вот и хотел я по темноте, пока нет немецкой авиации, проехать подальше, ибо хоть у меня и были зенитные установки, но на всю мою колонну их было слишком мало.

– Товарищ лейтенант, верните, пожалуйста, мое оружие, – послышалось сзади.

Обернувшись, увидел капитана Щукина, он стоял один позади меня, без своих бойцов.

– Вы, товарищ капитан, глупостей делать не будете?

– Не буду.

– Ну хорошо, тогда держите.

Достав ТТ Щукина, протянул его ему, а сам был готов в случае чего мгновенно его снова разоружить, но капитан не стал глупить, а просто засунул пистолет в свою кобуру и застегнул ее. Не похоже было, что он продолжит гнуть свою линию в моем обвинении на работу на противника. Тут как раз прибежал дозорный и сообщил, что к селу вышли еще наши окруженцы, около полутора сотен, причем тоже с того направления, откуда пришли и мы.

– Товарищ капитан, хотите посмотреть, как надо проводить первичный опрос окруженцев на поиск агентов врага?

Щукин сначала с недоумением посмотрел на меня, а затем неожиданно сказал:

– Хочу.

– Тогда пойдемте к вышедшим, и своих бойцов захватите.

Через пять минут мы уже направлялись на околицу села, куда и вышли окруженцы. Их было около полутора сотен, как говорится, каждой твари по паре, со всех родов войск, а старшим там оказался старший лейтенант.

– Товарищ старший лейтенант, представьтесь, пожалуйста, и дайте ваши документы.