Взятка

Перри Девни

Когда я проснулась, он был в душе, поэтому я пробралась туда, чтобы почистить зубы, а затем спустилась вниз и сварила кофе. На мне все еще были шелковые пижамные шорты и майка в тон, такого светлого лавандового оттенка, что она казалась почти белой, как электрик.

Дюк снова поцеловал меня, на этот раз его губы задержались на мне дольше, и улыбка расплылась по моему лицу, когда я закрыла глаза.

— Жаль, что мне сегодня нужно работать.

— Что бы мы делали, если бы у тебя был выходной?

— Трахались бы в каждой комнате дома.

У

меня перехватило дыхание, и боль скрутила низ живота.

— Скажи, что заболел.

— Не могу. — Его рука опустилась ниже, и пальцы скользнули под резинку моих шорт. — Но кухню мы можем вычеркнуть.

Я кивнула, развернувшись так быстро, что он вытащил руку из моих шорт, затем встала на цыпочки, ища его губы своими.

Я никогда не насычусь этим мужчиной.

Он прижался губами к моим губам, обхватив меня за бедра и приподняв так, что кончики моих пальцев коснулись деревянного пола. Дюк усадил меня на островок, а его язык проник в мой рот, грабя и заявляя права.

Мои руки блуждали повсюду. По его широким плечам, обтянутым жесткой, накрахмаленной хлопчатобумажной рубашкой. По мускулистым рукам, которые напряглись, пытаясь высвободиться из рукавов. Мои ладони прошлись по его твердой, как камень, груди к лицу, где я обхватила ладонями его щеки и наклонила голову, чтобы его поцелуи стали еще глубже.

Дюк лизал и посасывал меня до тех пор, пока я не намокла и не присела на край разделочной доски. Мои ноги были раздвинуты, а центр тела пульсировал для него, когда он отстранился и начал расстегивать пуговицы на своей рубашке.

— Снимай. — Он указал подбородком на мою майку.

Я стянула ее, и моя грудь высвободилась.

Его взгляд остановился на моих набухших сосках. Он высунул язык и провел им по нижней губе, еще быстрее расстегивая пуговицы.

— Поторопись. — Я дернула его за подол рубашки, желая ощутить прикосновение его кожи к своей.

За прошедшую неделю в нас что-то изменилось. Мы были так же увлечены друг другом, как и с самого начала, но после футбольного матча появилось это желание. Этот неутолимый голод. Никто из нас не мог насытиться, и мы отчаянно хотели быть вместе все время.

Возможно, потому, что мы оба боялись, что теперь, когда Блейк начал расследование в Нэшвилле, что-то изменится. Или, может быть, мы использовали секс как способ рассказать друг другу о своих чувствах, пока еще не обменялись словами.

Я была влюблена в Дюка.

И я хотела взять аккорд из симфонии моих родителей и рассказать ему об этом в самый подходящий, эпически-пикантный момент. Например, я бы написала об этом в песне. Может быть, я бы подождала, пока у нас не будет вечернего свидания. Может быть, я испекла бы торт и написала бы эти слова глазурью.

Я еще не была уверена, как именно это сказать, так что пока я демонстрировала ему свою привязанность всем телом.

Дюк, похоже, делал то же самое. Как только он приходил на ферму после работы, мы сразу набрасывались друг на друга. Две ночи, которые я провела у него

дома на этой неделе, мы были просто голодны.

Он сказал, что хотел бы трахнуть меня в каждой комнате фермерского дома, но он уже это сделал. Это было начало второго круга.

И я не жаловалась.

Я взялась за рукава его рубашки, помогая снять их. Как только он снял ее, и она оказалась на полу у его босых ног, его руки оказались на моих грудях, массируя и теребя соски. Прикосновение было смесью удовольствия и боли, от которой жар в моих венах превратился в бушующий огонь.

— Ты нужен мне. — Я потянулась к его джинсам, нащупывая эрекцию через ткань.

Он пошевелил бедрами, вжимаясь в мои прикосновения.

— Шорты.

Я кивнула и отпустила его, заведя руки за спину, чтобы он мог стянуть шорты с моих ног.

Они упали на пол и присоединились к его рубашке, когда он расстегнул джинсы, обнажив свой длинный толстый член.

Я тяжело задышала, когда он притянул мою задницу к краю стола и провел кончиком члена по моим влажным складочкам. Затем одним чудесным толчком он оказался внутри, лишив меня возможности дышать.

— Дюк. — Я закрыла глаза и обхватила его за плечи, впиваясь кончиками пальцев в упругую кожу.

— Ты так хорошо ощущаешься, детка.

— Так приятно. — Я замурлыкала и раздвинула ноги, позволяя ему выйти, чтобы снова войти в меня.

Он точно знал, чего я хочу. Каждый раз он прислушивался к моим вздохам и стонам. Я потратила недели, изучая звуки, которые он издавал, и выражение его лица, чтобы ответить ему тем же.

Руки Дюка опустились на мои бедра, его пальцы впились в мягкие изгибы, пока он двигался вперед и назад, сначала в медленном ритме, пока я не привыкла к его размерам. Затем он начал работать плавными движениями, с каждым из которых я поднималась все выше и выше, пока не задрожала.

— Прикоснись к себе, — приказал он.

Я кивнула, но, не открывая глаз, поднесла руку к своему клитору. Я терла и кружила по твердому бугорку, подстраиваясь под скорость его движений, пока не почувствовала, что до оргазма осталось несколько секунд.

— Открой глаза.

Я повиновалась, встретившись с ожидающим взглядом его голубых глаз. Они были темны и полны вожделения. Темно-синие воды были моими и только моими.

Дюк отвлекся, наблюдая, как он исчезает в моем теле под моими пальцами.

— Детка, это так возбуждает.

Я промычала в знак согласия, прикусив нижнюю губу, когда жар коснулся моей кожи.

— Быстрее.

Мои пальцы задрожали, и я проследила за его взглядом, наблюдая за нами вместе. Это было эротично, грязно и прекрасно. Это зрелище подтолкнуло меня к краю, и, вскрикнув, я разлетелась вдребезги. Оргазм накатывал на меня сокрушительными волнами, импульс за импульсом, пока я сжималась вокруг Дюка. Перед глазами у меня поплыли белые пятна, а взрыв продолжал свое безжалостное наступление. Мои ноги дрожали, свисая со стойки, туловище дергалось при каждом сжатии.