Взыскующие неба
Шрифт:
Так он и проповедовал, как переписывал книги - не заграждая знания для тех, кто его искал, бродя по Ирландии и потом по Шотландии, стучась в запертые ворота крепостей и не страшась направленных на него мечей.
Когда старый Иннес после смерти жены решился принять веру, о которой говорил Коломба, Брега ответила, что предпочитает хранить верность обычаям предков. Отец пробовал переубедить ее, но дочь оставалась непреклонна.
– Ты надеешься встретиться с матушкой, когда умрешь - на небесах, как обещал Коломба, - сказала она.
– Что ж, это твой путь. А меня никто не будет ждать после смерти. Я - Мудрая. Вдруг Старейшие разгневаются и лишат меня своего
– Бог Коломбы даст тебе силы врачевать, - сказал тогда Гильдас.
Брега улыбнулась.
– А если нет? В Старейших-то я уверена. Я все делаю правильно.
Гильдас последовал примеру отца. В деревне было тогда четыре семьи христиан. Ближайший священник, старый грек по имени отец Панкрасс, жил в Дольдехе, в нескольких часах пути от Скары. Князь Макбрейн придерживался обычаев предков, однако своим христианам не препятствовал ни в чем и порой ходил советоваться к старшему из них, как пошел бы к любому мудрому человеку. В трудную минуту от помощи не отказываются, от кого бы она ни исходила. К тому же князь видел Коломбу своими глазами и даже сидел с ним за одним столом, слушая его речи. Он признавал, что Коломба мудр и что в книгах, которые тот читал, есть истина. Бог, который умер и воскрес - сильный бог. Смущало его другое. "А как же те, кого мы чтили до сих пор?
– допытывался князь.
– Неужели боги наших отцов - враги того, кто, по словам Коломбы, создал весь мир?". Однажды он целый вечер просидел с Иннесом, отцом Гильдаса, пытаясь вникнуть в смысл его слов, однако остался при своем. Отец часто жалел потом, что ему недостало учености и красноречия, чтобы убедить князя... "Я не Коломба", - с сокрушением сказал он.
Вечером Брега вышла из дома и увидела Бойда, сидевшего под навесом.
– Ты что тут делаешь? Гляди, не вздумай обрывать мою траву.
Бойд провел по лицу рукавом, отчего оно отнюдь не сделалось чище.
– Как мне быть, Брега?
– жалобно спросил он.
– Мне велели просить прощения за то, что я сделал, а он не желает меня прощать... а я... а я...
Бреге показалось, что мальчик вот-вот расплачется. Но он усилием воли совладал с собой и подавил слезы - Бойд вспомнил, что он уже взрослый, почти воин и скоро получит меч.
– А я не нарочно! Оно как-то само случилось...
– Но-но, - сурово перебила Брега.
– "Не нарочно, оно само" - так только маленькие дети говорят. Ты же не маленький?
Бойд шмыгнул носом и выпрямился.
– Я не знал, - угрюмо сказал он.
– И я не хотел его обидеть.
– Вот так-то лучше. Что ж, иногда приходится полной мерой расплачиваться за то, что мы делаем по незнанию. Если ты готов ответить за свой поступок, как мужчина, я скажу тебе, что делать. Тогда беда не будет преследовать тебя по пятам.
Мальчик вздохнул.
– Я готов ответить... как мужчина.
Брега пристально посмотрела на него.
– Не бойся, никто не потребует твоей крови. Проси у того, кого ты обидел, прощения до тех пор, пока собственными устами он не скажет: "Я тебя прощаю". Я, Брега из Скары, говорю тебе: ты не войдешь в свой дом, пока не получишь прощения. Так и скажи матери, когда она будет тебя звать, и упаси вас обоих боги нарушить мой зарок. Я кладу его, чтобы с тобой не случилось худшего, запомни.
– Это тяжело, - пожаловался Бойд.
– Это справедливо. Тогда удача не отвернется от тебя, боги не будут гневаться, и тот, кого ты обидел, уж точно не пошлет тебе вслед проклятие. Выбирай, чего ты страшишься больше.
Брега знала, что долго раздумывать нет времени. Мальчик,
Брега испугалась. А вдруг их вздумал навестить Неблагой охотник, притворившийся человеком? Но ведь Гильдас, впустивший незнакомца в дом и разделивший с ним хлеб, наверное, почуял бы, что дело нечисто. Пускай вместо того чтобы повесить над дверью подкову или рябиновую ветку, брат начертил на стене крест, до сих пор бог Коломбы хранил его не хуже, чем Старейшие хранили Брегу. Иногда ей казалось, что Гильдас совершенно бесстрашен, что ее многолетнее ученичество прошло даром и не принесло никаких плодов. Выходя в холмы и на пустошь, туда, где ее мог заметить Иной Народ, Брега подавляла в себе страх и старалась всё делать правильно, как ее учили другие Мудрые. А Гильдасу... ему как будто нечего было подавлять. Он просто знал, что с ним не случится ничего дурного - ну или надежно уверил себя - но, так или иначе, Гильдас ходил по холмам уверенной походкой человека, отошедшего от своей двери не более чем на десяток шагов. Чего-то здесь Брега не понимала. Брат не бахвалился, нет, и не бросал Иному Народу вызов, он вообще не хотел ни враждовать с ним, ни привлекать к себе на службу, как Морэг из Комханна - и потому не платился за свою самонадеянность.
Гильдас как будто забыл о том, что Иной Народ бывает опасен и мстителен - точнее, что-то позволило ему об этом забыть, поскольку приняло под свою защиту. Иногда Брега завидовала брату.
И тогда она подумала: пусть мальчишка проведет ночь на дворе, замерзнет и испугается, пусть лучше не вернется домой... что угодно, лишь бы в поселок не вошло неведомое зло, будь то проклятие, болезнь или любая другая беда, которую мог навлечь на них разгневанный чужак. Пусть Бойд получит прощение заслуженно, если на то будет воля Старейших - и оно достанется парню нелегко.
Теперь нужно было сделать так, чтобы Кромальхад его все-таки простил.
"Чужак, чужак... он до сих пор чужой для нас, - рассудила Брега.
– Так пусть станет своим! Он не посмеет от этого отказаться - и тогда уже не сможет навредить клану, как если бы ничем не был с ним связан".
Оставив Бойда под навесом, Брега надела плащ и отправилась к брату. Легким кивком приветствовав Гильдаса, она без дальних слов обратилась к Кромальхаду, стругавшему миску у очага:
– Отныне здесь ты - уксх мак, приемыш. В клан нельзя войти без кровного родства, но Скара принимает тебя, сын Бронаг. Если хочешь, чтобы твои друзья или родные, которые сейчас далеко, узнали об этом, сегодня подходящая ночь.
– И кто же понесет им весть обо мне?
– насмешливо спросил Кромальхад. Кажется, эта женщина в плаще из козьей шкуры, растрепанная, в грубых башмаках, мнила себя всезнающей.
Однако Брега ничуть не смутилась. Она ответила Кромальхаду такой улыбкой, что он сам на мгновение оторопел.
– Тебе это лучше знать, - сказала она.
– Если не веришь мне, просто не выходи ночью из дому, только и всего.
Кромальхад повернулся к Гильдасу.
– А ты что скажешь?
Тот пожал плечами.