Взыскующие неба
Шрифт:
– Плохой из меня стрелок.
– Глаз верный, а рука слабовата, - сказал Энгус.
– Захочешь, так научишься.
– Это вряд ли. Так, баловство.
– Ничего себе баловство! Умеючи можно и кабана с одной стрелы положить.
– Не люблю лук. Подлое оружие.
Энгус прищурился.
– Как так?
– Так - нечестное. Драться надо глаза в глаза...
Кто-то из молодых досадливо сплюнул.
– Верно. Сидели мы, помню, в Драмме с покойным Льялом...
– С покойным-то сидели?
– Ну, теперь покойный, а тогда, ясно,
– Комгаллы?
– со знанием дела спросил Энгус.
– А то.
Тринадцатилетний Бойд вдруг залихватски свистнул.
– Гляньте, как я!..
И, прежде чем остальные успели обернуться, спустил тетиву.
Яростный крик Кромальхада раздался одновременно с тупым ударом стрелы. Гильдас первым успел подхватить свалившееся с ограды черно-серое птичье тельце, насквозь прошитое стрелой, и тут же Кромальхад оказался рядом - споткнувшись на последнем шаге, рухнул с размаху на колени, чуть не свалил Гильдаса, запутался в плаще...
– Фиах!..
– Ты что?
– испуганно спросил Гильдас.
Глаза у Кромальхада стали безумные, слепые - такие, что испугались все. Энгус на всякий случай задвинул Бойда за спину себе. Держа в ладонях мертвую птицу, Кромальхад обвел остальных взглядом, беззвучно шевельнул губами - то ли крикнуть собирался, то ли застонать - качнулся туда-сюда... Гильдас вдруг явственно, словно смотрел чужими глазами, увидел, как все вокруг - двор, стены, сруб колодца - окрасилось в три ослепительно ярких цвета, черный, белый и алый. Он мотнул головой, и наваждение прошло.
– Ты что?
– повторил он.
Кромальхад наконец совладал с собой, перестал качаться.
– Ворона...
– хрипло выговорил он.
– Гейс у меня.
Энгус, человек опытный и много повидавший, подсел с другой стороны и пальцем осторожно погладил окровавленные перья.
– Вот оно как...
– Наш род... у меня гейс.
Энгус посерьезнел, поискал глазами Бойда.
– Что хочешь в уплату?
Кромальхад покачал головой.
– Ничего... больше ворон не убивайте. И... его похоронить.
Бойд нырнул за спины дружинников.
– Кого?
– не понял Энгус.
Зато понял Гильдас.
Они похоронили Фиаха на холме. Работали молча, в два заступа, глубоко долбя каменистый склон, чтобы не добрались лисицы. Потом Кромальхад опустил в яму мертвую птицу, завернутую в кусок чистого полотна. Полотно дала Брега, сестра Гильдаса - не спрашивая, не возражая. Чужие гейсы уважали и даже не особенно удивились тому, что пришелец чуть не грянулся без памяти из-за убитой вороны - видали запреты и почуднее. Всем памятен был Айохэйр из Трива, у которого был гейс не пить текучей воды. Однажды, когда враги шли за ним по пятам, он, едва оторвавшись от погони, усталый и разгоряченный, спустился к ручью и, вместо того чтобы напиться из горсти, потянулся губами к воде. Бережок, на который он опирался руками, подломился, Айохэйр упал в воду, преследователи услышали всплеск, нашли Айохэйра и
Поверх полотняного свертка Кромальхад положил алую бусину на нитке - свое единственное украшение. Лицо у него было каменное.
– Тебе грустно?
– спросил Гильдас.
– Не знаю, - ответил Кромальхад и как будто с любопытством добавил: - А тебе?
– Да.
– Почему? Это ведь был не твой друг.
– Это был твой друг.
Кромальхад вздохнул.
– Я едва сдержался, чтобы не убить этого мальчишку.
– Я видел.
Кромальхад покосился на него, по своему обыкновению, одним глазом.
– Мальчишки часто стреляют по птицам, - продолжал Гильдас.
– Бойд не знал, что ворону нельзя убивать.
Перед тем как снова взяться за заступ, он перекрестился. Кромальхад опять искоса взглянул на него.
– Ты тоже из них?.. Из тех, что пошли за Патриком?
– За Коломбой. Не только я, еще мой отец.
Кромальхад прищурился, не то насмешливо, не то зло.
– Ваш бог разрешает вам помогать тем, кто не с ним?
– Наш Бог не дозволяет для забавы убивать живых тварей.
Засыпали могилу и складывали небольшую горку из камней оба молча. Так же молча, глядя в стороны, спустились с холма.
За воротами к ним подбежал Бойд - видимо, нарочно дожидался возвращения. Он остановился в нескольких шагах от Кромальхада и, потупившись, сказал:
– Я прошу у тебя прощения за то, что подстрелил твою ворону.
Кромальхад молчал. Бойд неловко переступил с ноги на ногу.
– Ты меня простишь?
– спросил он и оглянулся. Там, у коновязи, стояли Дункан и Энгус; видимо, они велели мальчишке просить прощения, пока Кромальхад не смягчится.
Тот отвернулся.
– Ну что ты?
– шепотом спросил Гильдас.
Кромальхад, не ответив, зашагал к хижине.
Лекарь догнал его у сушилки с травами.
– Почему ты его не простил?
– крикнул он.
Кромальхад не то что улыбнулся - как-то странно дернул уголками губ.
– Мне... как ты это сказал?... грустно.
– Ему тоже грустно, - с досадой сказал Гильдас.
– И еще хуже теперь оттого, что ты держишь на него зло. А я... я разочарован, Кромальхад, сын Бронаг. Я думал, ты... больше похож на человека.
Кромальхад вздрогнул... несколько мгновений он стоял, сгорбившись, а потом произнес:
– Хорошо. Пусть... кто-нибудь скажет мальчишке, что я его прощаю. Я пока не могу сам.
И побрел прочь.
Уже стоя на пороге своей хижины, Гильдас посмотрел вслед Кромальхаду - тот, цепляя ногами землю, угрюмо шел куда-то, нахохлившись, волоча плащ... Гильдас не выдержал.
– Кромальхад! Зайди, мы помянем твою птицу. Ты сказал, ее звали Фиах?
Кромальхад застыл на мгновение, потом оглянулся - и кивнул. Видно было, что он обрадовался приглашению. Идти сейчас, после размолвки с Гильдасом, в общий зал, где стоял дым столбом, где ржали и хвастали дружинники, ему было нестерпимо.