With the sun
Шрифт:
– Герм?
– Да?
– девушка прервалась на полуслове и вопросительно взглянула на друга.
– Скажи… ты ведь до сих пор историей моей семьи занимаешься, да?..
– дождавшись утвердительного кивка, Гарри продолжил.
– Скажи, на каком факультете учились мои предки? Я только знаю, что мой отец, Джеймс, учился в Гриффиндоре. А остальные?
– С чего ты вдруг заинтересовался этим?
– удивилась Гермиона. «Чтоб я знал сам!».
– Ладно, это твоё дело.
– «Всё-таки Гермиона всегда была редкостной умницей».
– Собственно говоря, история твоего рода начинается задолго до истории Хогвартса, так что первым, поступившим в волшебную школу из твоих
Гермиона немного смутилась, говоря следующее:
– И он был одним из самых блестящих выпускников Слизерина своего времени.
«И почему я даже не удивлён нисколько?»
– После него, - продолжила Гермиона, не зная, как истолковать индифферентно-кислое выражение лица гриффиндорца, - ещё двадцать поколений Поттеров попадали исключительно в Слизерин. М-м… дай вспомнить… потом всего около тридцати твоих предков училось в Рэйвенкло, один - в Хаффлпаффе, а все прочие делились поровну на Гриффиндор и Слизерин, почти что в шахматном порядке.
«Ка-ка-я-пре-лесть. Было бы странно, если бы у книжиц, написанных такими моими предками, был характер хаффлпаффца».
– Зачем тебе это, Гарри?
– «смотри-ка, тактичность не выдержала и сдалась на милость любопытству».
– Да просто захотелось узнать больше о своей семье. Когда там твоя работа будет готова? Я хоть почитаю, - «по крайней мере, мои привычку и умение переводить скользкий разговор на другую тему вполне можно счесть слизеринскими качествами».
– Сама работа должна быть готова к марту, а защита будет в мае, - глаза Гермионы разгорелись от воодушевления.
– Я могу дать тебе её почитать тогда же в начале весны, тебе ведь всё равно, все ли там будут ссылки на исторические источники и как она будет оформлена?
– Ага, - кивнул Гарри. Если всё будет хорошо в марте, он обязательно прочтёт это. Интересно же узнать, как кто-то с таким же тонким профилем и непослушной тёмной шевелюрой, как у тебя, развалил целую цивилизацию. Вряд ли это было так уж просто…
Если только всё будет хорошо…
Вечером Гарри вернулся в Хогвартс, хотя, вроде бы, было незачем с формальной точки зрения. Уроки у него закончились. Но возвращаться в гулкий от пустоты дом Блэков, где самый воздух кажется горстью земли, кинутой на крышку гроба Гарри… бр-р, уже из-за одних таких ассоциаций не стоило туда возвращаться. Теперь, когда было ясно, что Драко не вернётся туда (он, может, и рад был бы вернуться, но гриффиндорец очень сомневался, что его похищали только затем, чтобы впоследствии с миром опустить к любовнику), Гарри вообще подумывал о том, чтобы переехать в гостиницу. Останавливало его только то, что в гостинице поклонники и поклонницы сумеют его достать. Ночью через окно, например, или ещё как-нибудь. Соизмерять силу собственных чар Гарри до сих пор толком не научился, и сжигать дотла вместе с метлой кого-нибудь чрезмерно любопытного заклинанием, долженствовавшим отгонять назойливое комарьё, ему вовсе не хотелось. Азкабана не оберёшься, а, учитывая сложившуюся ситуацию, это было бы крайне некстати.
Поэтому Гарри старался не думать о том, где и как он сегодня будет спать, да и получится ли у него вообще заснуть, а прямым ходом направился к Люциусу: осведомиться о ходе подготовки к ритуалу.
Малфоя-старшего Гарри застал в очень интересной позе: ползая по полу на четвереньках, тот старательно поливал очертания вычерченной мелом пентаграммы тонюсенькой струйкой растопленного воска, не сбиваясь с прямой линии ни на миллиметр. Гриффиндорец невольно подивился такому глазомеру
– Добрый вечер, мистер Поттер, - не оборачиваясь и не поднимая головы, бросил Люциус.
– Вы очень кстати - обряд трудно проводить без магической помощи, а палочки у меня нет. Дражайший профессор Дамблдор взял её на сохранение, как он сам выразился.
– Вы предлагаете, чтобы я одолжил Вам свою палочку?
– осторожно уточнил Гарри. Всё же это был риск, на который он готов был пойти ради Драко.
– Вообще говоря, именно это и пришло мне на ум, - Люциус завершил идеально ровную пентаграмму и встал; в комнате остро пахло мёдом и летом.
– Если, конечно, Вы не владеете беспалочковой магией - ибо если Ваша палочка будет в Ваших руках, от этого не будет никакой пользы.
В голосе Люциуса ясно слышалась заведомая ирония: мол, конечно, мистер Поттер, беспалочковая магия не для Вас, не для средних умов, а жаль, жаль…
– Но я владею беспалочковой магией!
– выпалил Гарри; быть может, чуть более резко, чем следовало бы.
– А? То есть, это очень кстати, мистер Поттер, - в ртутно-серых глазах Люциуса читалось явственное разочарование, но больше ничем он не выдал своих сорвавшихся планов.
– Тогда, пожалуй, приступим к первичной активизации ритуала сразу же.
– В смысле, сейчас?
– Да, мистер Поттер, - Гарри почувствовал себя флобберчервём, которого фармацевт намеревается пустить на вытяжку и продать зельеварам.
– Будьте так любезны высушить воск магически без палочки? У нас нет времени ждать, пока он сделает это сам.
Гарри подчинялся сухим коротким командам Люциуса: «Встаньте туда, мистер Поттер», «Левее, мистер Поттер», «Не выступайте за линию пентаграммы, мистер Поттер».
– Теперь, мистер Поттер, закройте глаза и следуйте моим указаниям, - Люциус встал напротив Гарри на два угла пентаграммы разом, тогда как Гарри стоял на одном углу - надо думать, на вершине.
– Пустите Вашу силу по линиям пентаграммы.
Положа руку на сердце, Гарри весьма смутно представлял, что именно от него требуется, но постарался выполнить всё в точности. Доверия к Люциусу у него не было ни на грош, но в данной ситуации что ему ещё оставалось?..
«Пустить силу по линиям» - это звучало до крайности неопределённо, и Гарри, зажмурившись, чтобы свет собственных глаз не отвлекал, представил, как его сила струится по жилам, по венам и артериям - как кровь, такая же алая дымящаяся субстанция, дающая возможность жить, раз разом делать вдохи и выдохи, двигаться, чувствовать тепло в кончиках пальцев… Гриффиндорец расслабился и позволил медленно текущей по телу силе протечь наружу сквозь ладони - тонкой извилистой струйкой.
Загибаясь в разные стороны, сила Гарри величаво растекалась по линиям пентаграммы, наполняя воск своим багровым свечением безо всяких специальных указаний со стороны Гарри, будто лучше него знала, что нужно делать. Вполне возможно, что похожие ритуалы прежний хозяин магической силы проводил по десять раз на дню, и растекаться по всяким разным геометрическим завихрениям было для силы делом привычным.
Где-то на середине сила Гарри столкнулась с бледно-зелёной силой Люциуса, чем-то смахивавшей на водоросли. Силы переплелись и растворились одна в другой, образовав, вопреки всем законам смешивания цветов, нечто ярко-золотое, как лучи рассветного солнца на воде (бывало, Гарри не раз встречал рассвет у хогвартского озера, мучимый мыслями о всякой чуши вроде долга перед обществом и зловредности Вольдеморта).