Wolf's mint
Шрифт:
Дабы скрыть блеск своих глаз, она на миг прикрывает их и утыкается носиком в подбитый мехом воротник. Медля с пару секунд, прежде чем отправиться в главную залу Винтерфелла рука об руку со своим мужем, Санса слышит, как стоящий рядом с Леди Тарт Бринден коротко замечает:
– Тень стальных крыльев волчицы скоро накроет собой весь Вестерос. Запомни мои слова, девочка.
Через четверть часа, пройдя в замок, Леди Севера сидела за главным столом рядом с Бейлишем. По другую руку от нее сидел Бринден Талли, которого изначально хотели усадить за стол по правую руку от главного. Да только Сансу это возмутило настолько, что она тут же категорично заявила, что ее дед будет сидеть рядом с ней, а возразившего Лорда
– Бринден Талли последний оставшийся в живых из родственников моей матери, – твердый голос ее звучал достаточно громко, для того, чтобы перекрыть шум усаживающихся за столами гостей. – Он будет сидеть рядом со мной, что бы ни случилось. А если вам это не нравится, то рискните выразить свое неуважение к хозяевам дома, – улыбка, искривившая уголок ее губ, не обещала ничего хорошего. – Сделайте это, и я не останусь в стороне.
Отвернувшись от него, волчица тихо, но так, чтобы Лорд Севера услышал ее, добавила:
– Одними пальцами вы не отделаетесь.
========== Глава 12. ==========
Направляясь вместе с Сансой к выходу из Богорощи, Пересмешник едва заметно улыбается, когда слышит слова Черной Рыбы о том, что стальные крылья волчицы вскоре накроют весь Вестерос. Старик Талли был как всегда прав! Его девочка, его волчица сделает это, ставя на место всех тех, кто сомневается в этом и теперь он всегда будет рядом, не отступая ни на шаг.
Переступая через порог главной залы, мужчина даже не сразу узнал ее – залитая светом сотен свечей, расставленных на столах, подвешенных к потолку, она сейчас мало походила на то помещение, в котором всего несколько дней назад Сноу был выбран Королем Севера. Столы, занимавшие добрую часть помещения, были уставлены так, словно встречали самого короля – жаркое из дичи соседствовало тут со всевозможными овощами и дарами моря. Втянув аромат, витавший в воздухе Мизинец едва заметно усмехнулся, надо было отдать должное бастарду, сделавшему все возможное за столь короткое время, чтобы пир в полуразрушенном Винтерфелле, в самый разгар войны, был щедрым.
Гости, постепенно заполнявшие свои места за столами, наполняли все пространство чертога приглушенным гомоном, делая его все более похожим на пчелиный улей. Некоторые настолько торопились сделать это, что между ними порой возникали мелкие стычки, которые, тем не менее, быстро гасли. Помогая Сансе расположиться за главным столом, Мизинец не преминул скользнуть взглядом по собравшимся, отмечая про себя мельчайшие детали, которые так или иначе могут сыграть ему на руку.
Амберы, Гловеры, Мормонты, лорды Долины, расположились за столами по правую руку от главного, дома рангом пониже – по левую, смешиваясь с одичалыми, что не вызывает особой радости ни у одних ни у других. Бейлиш упорно гонит от себя мысль о том, что воздух здесь накален до предела, и достаточно будет одной искры, чтобы вспыхнуло пламя, похлеще того, которое разгоралось порой в Королевской гавани. Но взгляд и слова пташки, адресованные Джону Амберу, когда старика Талли хотели усадить на место, которое не подобало ему, лишь подтверждают это.
Уголки рта Мизинца дергаются, и губы невольно растягиваются в едкой улыбке, когда лорд Амбер, после напоминания волчицы о том, как потерял пальцы, отшатывается от главного стола и, бормоча что-то себе под нос, усаживается на отведенное ему место. Но эта улыбка практически сразу исчезает, стоило Бриндену Талли занять свое место рядом с ним. Мужчина не может сказать, что соседство Черной Рыбы, знавшего всю его подноготную, было ему приятно, но все же это лучше, чем постоянно натыкаться взглядом на бастарда, не сводившего глаз с сестры. Казалось, что он до сих пор не верил в то, что она была способна
– Не торопитесь, Миледи. Все они получат свое. Не стоит сразу раскрывать свои карты. Вы ведь помните это?
Она не ответила, но по ее улыбке, по тому, как она сжала в ответ его руку, по короткому взгляду, в котором проскальзывали искорки лукавства, Пересмешник понимает все без слов.
Слуги проворно снуют между столами, следя за тем, чтобы у собравшихся всего было вдосталь. Не спеша отрезая от сочного яблока кусочек за кусочком, Бейлиш равнодушно обводит взглядом все помещение, не задерживаясь ни на ком дольше чем на пару секунд, но, тем не менее, подмечая все, что, так или иначе, пригодится ему в дальнейшем.
Вот маленькая леди Мормонт с жаром доказывает Виману Мандерли, что охота на Медвежьих островах гораздо лучше, чем в Белой гавани, чем вызывает у старика едва заметную улыбку. Губы Мизинца тоже невольно складываются в усмешку, которую вряд ли можно назвать доброй. Он припоминает историю об изгнании Мандерли из Простора, о которой в этом доме предпочитают умалчивать и, склоняясь к рыжеволосой, которая изо всех сил старается сохранить маску спокойствия, неторопливо потягивая вино, негромко произносит:
– Когда-то очень давно, Мандерли жили в Просторе, вдоль одной из крупнейших рек. Они были богаты. Очень богаты. Но одному неразумному представителю этого рода в беседе с королем кровь ударила в голову, и он ответил королю… не весьма учтиво. После этого Мандерли впали в немилость, и Персион Гарднер, который тоже не отличался спокойным нравом, изгнал их, испугавшись растущего влияния этого дома, и только небу известно, чем бы закончился этот конфликт, если бы не Леди Вилла. Но именно тогда Мандерли вынуждены были покинуть щедрые земли Простора, осев в Белой Гавани под знаменами дома Старков. История о нерадивом Мандерли постепенно забылась, да и сами они не торопятся о ней вспоминать. Думаю, любовь моя, что эта история нам со временем пригодится, ведь после Ланнистеров это один из самых богатых домов не только на Севере.
Он замолкает, стоило к главному столу подойти мальчишке-чашнику, и словно ни в чем не бывало, возвращается к такому привычному занятию. Краем глаза он видит, как взгляд Сансы падает на Вимана и в нем зажигаются огоньки, свидетельствующие о том, что она все поняла верно, от чего уголки его губ дергаются, но ухмылка, уже готовая появиться на его лице, так и не появляется.
Взгляд Пересмешника, за которым так сложно что-либо разобрать, упирается в Роббета Гловера, который спорит с Джоном Амбером о Фреях. Уже не сдерживаясь, он усмехается, вспоминая о его таком удачном «пленении», после которого Харренхолл был сдан Болтонам. Он дожидается, когда спорая девушка-служанка сменит блюда на их столе, и, смотря куда-то поверх двух собеседников, поочередно отпускавших сальные шутки, негромко продолжает:
– Когда-то одна из моих пташек напела мне о том, что в одном из великих домов Севера завелся предатель. Этот дом, будучи верным данной когда-то давно клятве, откликнулся на призыв молодого волка, становясь под его знамена. Два брата доблестно сражались вместе со своим королем, пока не пришло время переправиться через реку, чтобы продолжить поход. Тогда их войско разделилось. Один вместе с остальным войском благополучно переправился, продолжив свой путь, а второй…
Недоумение, проступившее на лице Сансы, вызвало у Бейлиша лишь едва заметную улыбку. Явно не понимая того, к чему он клонит, пересказывая эту историю, она едва уловимо скользнула взглядом по Роббету. Пересмешник склоняется к ней, чувствуя, как кровь начинает гулко стучать в висках только от одного взгляда на ее точеную шейку, негромко продолжает: