Wolf's mint
Шрифт:
– Да услышат тебя боги, девочка! – Улыбнулся на прощание Бринден, признавая в ней достойную наследницу.
– Я больше не молюсь им, но если они слышат… – Санса усмехнулась, поймав его взгляд. – Пусть лучше не мешают.
Когда неделей позже она смотрела, как осиротевший капризный мальчишка бросается в объятия Бейлиша, то думала не об усталости, сковавшей тело, не об опасности, накрывшей север. В ее голове мысли бились вокруг одного простого вопроса. Собирался ли Петир и маленького Робина списать со счетов, устроив несчастный случай. Ведь все вокруг знали и сложном характере Аррена, как знали и то, насколько он хотел выглядеть отважным
Но если эти размышления носили скорее философский характер, то недоумение и неприязнь, исходившие волнами от Хранителя Лунных Врат были вполне реальными. То, как он смотрел на ее одеяние, как перебрасывал взгляд на супруга и обратно, заставляло волчицу насторожиться. Он был любезен с Лордом Харренхолла, но в глубине его глаз, обращенных на себя, девушка четко видела осуждение и почти обвинение. Вот только ничего кроме настороженности в ней это не вызывало. Она уже насмотрелась на подобное во взглядах, обращенных на них с супругом в Винтерфелле.
– Остановитесь ли вы на достигнутом или хотите, чтобы моим домом стал весь Вестерос? – тихо прошептала девушка, входя в укрепленный замок.
А люди Долины, как оказалось, помнили слишком многое. Они не забыли, как запуганной девушкой она вошла впервые на эти земли, не забыли, как она была тиха и нерешительна, готовая вздрагивать от любого звука. Теперь же они видели перед собой совсем другого человека. Северная волчица, уверенно идущая рука об руку с Пересмешником рождала в них почтение, пронзая холодом глаз.
Оставшись с Мизинцем наедине в чужих покоях, которые теперь нужно было привыкать называть своими, она расплела высокую косу и готовилась к тому, чтобы принять ванную. Она уже собиралась снять с себя опостылевшее платье и забраться в воду, как в дверь постучали.
Санса не спрашивала о том, от кого пришло письмо, не торопила мужчину даже взглядом. Отчего-то Старк была уверена, что это всего лишь весть от каких-то осведомителей. Но когда Бейлиш выгнул бровь и хмыкнул, перечитывая одно и то же место на пергаменте несколько раз, девушка насторожилась. Как оказалось, не зря.
– Я передала его Бриенне, – стараясь, чтобы ее голос звучал ровно, северянка забрала свиток из рук мужа. – Она отправила его в тот же день, когда мы расстались на перекрестке, – несколько минут изучая полученный ответ, Санса тихо заговорила, зная, что он все равно услышит. – Я просила королеву о чести встретиться с ней. На удивление, Дайнерис Бурерожденная очень быстро согласилась, – подойдя к камину, она бросила письмо в огонь. – Я не ждала ответа столь быстро.
Наутро ей казалось, что эта ночь окончилась едва начавшись. Жмурясь от ярких солнечных лучей, ставших такими редкими в эти дни, когда суровая и долгая зима уже постучала в двери каждого дома в Вестеросе, она неслышно поднялась с постели и подошла к окну. Окинув взглядом заснеженный пейзаж, северянка бросила взгляд через плечо на Бейлиша и легко улыбнулась его расслабленности во сне. Больше всего ей хотелось бы в эти минуты не думать о предстоящем, а прильнуть к Петиру и разбудить нежным поцелуем, хотелось ощутить на себе касания его умелых рук и раствориться в них. Но неоконченные дела не позволяли пустить все на
Потянувшись за накидкой, Санса набросила ее поверх плеч и вспоминала, услышанную еще в детстве песню. Кажется, ее напевала старая Нэн, когда присматривала за ними – маленькой стайкой детей бегающих по небольшой лужайке. Пытаясь восстановить в памяти мелодию, девушка тихо запела.
А если там, под сердцем, лёд,
То почему так больно жжёт?
Не потому ли, что у льда
Сестра – кипящая вода,
Которой полон небосвод?
Присев за столик, на котором стояло зеркало, она взяла с него щетку для волос и неторопливо начала их расчёсывать.
Ничего не останется от нас.
Нам останемся, может быть, только мы.
И крылатое бьётся пламя между нами,
Как любовь во время зимы.
Вглядываясь в зеркало, она едва заметно усмехнулась отражению жизненных перемен изменивших внешний облик, заставивших ее глаза цепким взглядом смотреть по сторонам, а губы сжаться в суровую линию. Без помощи прислуги собирая волосы в косу, она негромко, дабы не разбудить супруга, продолжила:
Кипит гранит, вертится ось,
Ведь так от роду повелось,
Что всем клинкам и кораблям
Дают девичьи имена.
Что же остаётся делать нам?
Выгнув бровь, она замолчала на мгновение, когда за дверью раздались громкие шаги. Дождавшись, когда они стихнут, Королева Севера принялась облачаться в одно из черных дорожных платьев, расшитых самоцветами и перьями.
Вслепую вновь перелистай
Пергамент нам доступных тайн.
Лёд, раскалённый докрасна,
Любовь страшнее, чем война,
Любовь разит верней, чем сталь.
Вернее, потому что сам
Бежишь навстречу всем ветрам.
Закончив с одеждой, она осторожно присела на край кровати и легко коснулась виска Пересмешника пальцами. Тепло улыбаясь, она не была уверена, спит он или уже давно только лишь притворяется спящим. Наклонившись к Петиру, Санса легко коснулась поцелуем уголка его губ.
Ничего не останется от нас.
Нам останемся, в лучшем случае, мы.
Хорошо, что уже не страшное пламя пляшет,
Как любовь во время зимы.
Покинув покои, Старк нашла слугу Бейлиша и приказала немедленно приготовить к отъезду карету, а так же отобрать три сотни лучших людей, которые поедут с ней в Королевскую Гавань. Вернувшись в комнаты, она застала Петира, поднимающимся с постели.
– К моему отъезду скоро все будет готово. Право, я не думала, что только прибыв, должна буду вновь отправиться в дорогу, – горько усмехнувшись, она видела, как от негодования темнеют его глаза. – Увы, любовь моя, я не собираюсь рисковать вами. Так что вы остаетесь здесь. Полагаю, мы с королевой найдем общий язык и без вашей помощи.
И сколько бы Мизинец ни пытался убедить ее отказаться от поездки в одиночку, сколько бы ни угрожал, сколько бы ни приводил доводов, Старк твердо стояла на своем. Пересмешник должен был остаться в Долине. Она понимала, насколько в столице недолюбливают хозяина борделей, ставшего вдруг одним из самых влиятельных людей Вестеросса. Как понимала и то, что лично к ней у королевы, вероятнее всего, нет никакой неприязни. К тому же, не стоило списывать со счетов Вариса и Тириона Ланнистер. Эти двое знали слишком много. Рисковать супругом Санса не собиралась, зная, что без него просто не сможет удержать в руках ни Север, ни что-либо еще. О том, что без него она не сможет дышать, думать не хотелось.